заметила я, не показывая своего облегчения, и зашагала в сторону дома. Через пару шагов обернулась. Сейчас или никогда. Мне требовались ответы. – Почему вы сказали, что сыновья позорят вас?
Он вздохнул.
– Эпиметей пропал. Надеюсь, он не натворит глупостей. У него имеется такая склонность.
– Пандора не знает, где он?
Иапет мотнул головой.
Мне стало интересно, почему он вечно беспокоится за своих взрослых сыновей. Точно курица-наседка.
– Наверняка он скоро объявится, – нерешительно утешила его. Мне и своих проблем хватало.
Иапет последовал за мной.
– Слышал, ты встречалась с Ариадной?
– Вы ее знаете? – Мы тем временем уже добрались до дороги.
– А тебя это удивляет? Я знаю обо всех своих потомках и всегда за ними приглядываю.
– Она дала мне книгу, – осторожно начала я. – В ней перечислены злодеяния Прометея. – Я вспомнила, что он предпочитает называть Кейдена его подлинным именем.
Иапет побледнел.
– Чего-то такого я всегда опасался.
– Почему он так поступает? Ради удовольствия?
– Нет. Не думаю, что это доставляет ему удовольствие, – ответил Иапет. Меня терзал вопрос, не холодно ли ему. Дул очень сильный ветер, а он был промокшим до нитки. Титан с улыбкой покачал головой от этой мысли. – Спроси у него. Он должен сам рассказать. Не уверен, поймешь ли ты, что им движет. Но он не может иначе. Мог бы, по правде говоря, если бы слишком давно и глубоко не увяз в этом.
– Если мне удастся спросить его о чем-нибудь, а он не убьет меня за то, что я не сбежала сразу после появления циклопов.
– На самом деле мой сын и мухи не обидит.
Как мог отец иметь такое искаженное представление о собственном ребенке? Неудивительно, что Кейден не заботился о манерах. Просто в ходе его воспитания Иапет не устанавливал никаких границ.
– Поговорим позже, когда у тебя появятся дети, – добродушно заявил он. – Всегда хочется как лучше, но ты тем не менее постоянно совершаешь ошибки.
О боже, нет. Когда этот момент настанет, мне бы хотелось, чтобы все происходящее сейчас осталось лишь в моих воспоминаниях.
После того как отец Кейдена попрощался со мной, я забралась через окно в свою комнату и целенаправленно направилась на кухню.
– Поспала немного? – спросила мама. Она выходила из комнаты, где у нас располагалась стиральная машина, с корзиной мокрого белья в руках. – Поможешь развесить?
– Конечно. – Я схватила яблоко. – Как дела с Шоном? – поинтересовалась я, следуя за ней в сад.
– Отлично, – ответила она. – Он спросил, не хочу ли я сегодня вечером навестить его родителей. Вы тоже приглашены.
Как быстро, однако.
– А ты хочешь? – Я повесила на веревку свою любимую рубашку.
Мама покусывала нижнюю губу.
– Не знаю точно.
– Ты же их знаешь, разве нет?
– Раньше я знала их очень хорошо. Думаю вот, не сердятся ли они на меня. Все-таки я предпочла их сыну твоего отца.
Я пожала плечами и вытащила две прищепки.
– Просто папу ты любила сильнее.
– Они считали его пройдохой, – улыбнулась мама. – Собственно, им он и оказался.
– У тебя не было шансов. Если папа чего-то хотел, он того добивался. Ему было трудно отказать.
– Выбери я тогда Шона, у них сейчас, вероятно, были бы две замечательные внучки. – Она снова улыбнулась мне.
– Да ну, бред. Шон может оказаться бесплодным. Или у вас бы родились непослушные сыновья. В любом случае такие, как мы с Фиби, никогда бы не появились на свет.
– Да, тут ты права. А я бы никогда не узнала, каких детей упустила. – Мама рассмеялась и принялась бросать в меня прищепки.
– Ну, держись у меня! – Ей на голову приземлилась белая футболка, а после мы, посмеиваясь, развесили оставшееся белье.
– Думаю, тебе лучше поехать с ним. Мне, к сожалению, надо на работу, но Фиби их очарует. Они тут же захотят ее удочерить. Как внучку. Можешь оставить ее там, и дома наконец-то воцарится покой.
Мама счастливо рассмеялась. Я радовалась каждому моменту, что отвлекал бы ее от мыслей об отце. Потому что, несмотря на то что ей совершенно очевидно нравился Шон, я все еще сомневалась, что она не побежит, сверкая пятками, к отцу, если он снова даст о себе знать.
– Ладно. Я, пожалуй, соглашусь. – Мама глубоко вздохнула. – Фиби понравится его мать. Джоанна действительно очень хорошая женщина.
– Просто расслабься. Они же не ожидают, что ты тут же выскочишь замуж за Шона.
– Они, скорее всего, посоветуют ему вообще ко мне не приближаться.
А вот это мне было трудно представить.
– Сегодня утром я замесила тесто для печенья, – сказала мама, когда мы вошли в дом. – По-моему, эти штуки – мой заменитель алкоголя. Я разбухну, как дрожжевое тесто.
Это был первый раз, когда она так небрежно упомянула свою зависимость. Я бы выбрала толстую мать вместо пьяной, но лучше не произносить это вслух. Мама всегда ела все, что ей захочется, и не набирала ни грамма жира.
Я достала тесто из холодильника и высыпала на тарелку сахарную пудру. Мы вместе начали лепить шарики и обваливать их в сахаре.
– Когда тебе выходить? – спросила мама.
– Через час. Смена начинается в шесть. – Первый противень был готов, и я поставила его в духовку.
– Наверное, мне тоже стоит найти работу, – сказала мама.
Я с удивлением повернулась к ней. Тыльная сторона ладони задела горячую дверцу духовки.
– Ауч.
Мама подскочила и открыла кран. Сцепив зубы, я подставила обожженное место под струю холодной воды.
– Больно? – обеспокоенно спросила она. – Я не хотела тебя напугать.
– Ты не напугала, – отозвалась я. – Всего лишь небольшая полосочка. – Хотя эта тонкая полосочка тянулась через всю ладонь. – Кажется, у нас в шкафчике с лекарствами была мазь от ожогов.
Пока мама ходила в ванную, я аккуратно просушила рану. После стычки с циклопами на мне ни осталось ни царапинки, а стоило матери сообщить, что она хочет найти работу… Я покачала головой. За всю свою жизнь она ни дня не работала, хотя училась в университете и даже довольно неплохо его окончила. Папа никогда не хотел, чтобы она оставляла нас одних, а после того как он исчез, она была не в состоянии делать что-то сознательное.
– Чем бы ты хотела заниматься? – спросила я, пока она наносила мазь.
– Шон говорит, что в больницу требуются секретари. Я подумывала отправить резюме.
– Звучит отлично. А до вечера мы с Фиби и сами справимся.
– Знаю, но я так надолго вас бросила.
Я закатила глаза.
– Мам, ты всегда была здесь.
– Не по-настоящему, и мы обе это знаем. – Она подошла к духовке, вытащила готовое печенье и поставила второй противень.
