от учебы.
Не заметила, как один лист из записей со стола проскользил мне за спину.
— Занятное чтиво.
Я обернулась. Джаннет стояла в дверях, держа в руках листочек. Скорее всего она притянула его к себе магией.
— Проклятия. Не помню, чтобы мы начали изучать данную тему.
Бабушка сделала два шага вперед, не опираясь на трость, дверь за ее спиной закрылась сама собой. Я встала на ноги, сжимая в руке письмо. Сенокосец прижался к потолку внутренней стороной брюшка и постарался слиться с ним. Все букашки в комнате притихли, оно и понятно, ведь их настроение полностью зависит от хозяина.
А я боялась.
— Ну и беспорядок. Всего месяц без надзора, а ты уже распоясалась, — Джаннет кончиками пальцев откинула подушку и присела на краешек кровати, снова устраивая руки на трости одна поверх другой и испепеляя меня взглядом.
Из-за грациозности в столь пожилом возрасте многие думают, что Джаннет в молодости была балериной. Я не знаю, так ли это. Мне о ней вообще мало что известно и, думаю, ее дочери, моей матери, также. Джаннет в совершенстве говорит на нескольких языках без малейшего акцента, никогда не обсуждает какую-либо тему углубленно, будто не разбирается ни в чем и в то же время во всем. Знаю лишь то, что ей очень нравится посещать модные дома, хотя ни разу не видела на ней ничего брендового. Даже наряды ей шьют на заказ, но вот кто и где.
— Не лги мне, Ливана.
Я сглотнула.
— Ну да, я забыла о твоих заданиях из-за неотложного дела.
Никогда еще так внимательно не рассматривала пол своей комнаты.
— И что это за дело?
Я тебе не скажу, иначе ты убьешь меня.
В ответ на мое молчание Джаннет вздохнула.
— Я прекрасно помню, какой ты приехала ко мне в последний раз. Ты думаешь, что скрываешь все в себе, но это не так. У тебя же на лице все написано, даже сейчас. Стыд, страх, желание поскорее со мной распрощаться.
— Не правда, — было сказано скорее из вежливости. Она не совсем ясно выразилась. Я хочу поскорее попрощаться лишь из-за сложившейся ситуации.
— Я сразу поняла, что что-то не так. Каждый визит летом заканчивался истерикой, но в этот раз явилась посреди года с яростным рвением учиться и познавать. Ты старалась, но я все равно заметила, что именно тебя интересовало.
Впервые подняла взгляд на бабушку.
— Контроль. Твоя вечная проблема. Из года в год крутишься как белка в колесе и все без толку. И, похоже, ниточка наконец оборвалась. Я знала, что это произойдет, но надеялась, что гораздо раньше.
— Значит я все-таки тебя удивила?
— Да. В плохом смысле. Чем старше становится ведьма, тем больше в ней силы, а ошибки становятся все менее исправимы. Почему я так легко отпустила тебя обратно в это место? Да потому что я знала, что скоро примчусь сюда за тобой.
— Зачем?
Джаннет слегка отклонила голову, будто ответ очевиден.
— Чтобы исправить твои ошибки.
— Спасибо конечно, но, — я откашлялась, ища в себе силы перечить бабушке. — я справлюсь сама. Я уже справляюсь.
Джаннет звонко рассмеялась.
— Нет, я так не думаю. Я знаю тебя, Ливана, лучше кого бы то ни было, даже тебя самой. Не могу только понять, почему ты сразу не рассказала мне обо всем.
— Потому что я хотела сделать все сама.
— Сама? Зная, что тебе не хватает сил повторить то, что было пройдено много лет назад?
Я вскинула голову, обиженная словами бабушки.
— Но мне уже хватило сил сделать это! И хватит, чтобы исправить!
— Будь ты сильной, этого бы не случилось.
Последние слова бабушки эхом прозвучали в моей голове. Чувство, будто по щеке ударили. Сжала руки в кулаки, чтобы она не видела нарастающего напряжения.
— Сколько осталось? Месяц? Неделя?
— Два дня…
— И как ты исправишь за два дня то, с чем не могла справиться целый год?
Постаралась унять дрожь в голосе, нельзя расплакаться прямо сейчас.
— Если ты с самого начала знала, что я влипла, почему сразу не сделала мне выговор, как это обычно бывает? Ты же любишь гневные долгие тирады в мою сторону, о том, какая я слабая, безответственная, не сосредоточенная. Поругалась бы и как всегда пошла исправлять то, что натворило главное разочарование твоей жизни. Но я уже не такая. Мне и раньше было не все равно, но теперь это касается не только меня. И знаешь, вместо очередного недовольства так, для разнообразия, можешь и помочь, мне и без этого паршиво.
— Вот именно. Как всегда. Пора заканчивать подносить все в золотом блюде. Это будет тебе уроком на всю оставшуюся жизнь. Может, после такого ты наконец возьмешься за голову и перестанешь быть, как сказала, déception[2].
Джаннет больше не держала себя в руках. Ее голос был жесткий, а с лица пропала любая тень улыбки. Она поднялась с кровати и направилась к выходу, а с моей щеки все-таки предательски скатилась одинокая слеза.
— Но человек страдает из-за меня, хотя он ни в чем не виноват. Это уже и так стало мне уроком. Если ты здесь и можешь ему помочь, так помоги!
— Ты сама сказала, что уже не такая, как была. Исправляй свои ошибки сама.
— Ясно. И после ты удивляешься, почему вся семья тебя сторонится. Даже твоя дочь, которая вместо магии выбрала любовь. Так вот, не удивляйся, если это проклятие было последним, что сделаю я в твоем мире.
— Хватит, Ливана.
— Знаешь, как говорят, любовь к предмету зависит и от учителя, который его преподает.
— Я сказала хватит.
Джаннет на секунду прикрыла глаза. Я могла подумать, что у нее сердечный приступ, будь это реально. Но заметила кое-что похуже. С кончиков ее пальцев появилось слегла заметное сияние. Она поставила трость перед собой и сжала обеими ладонями. Сияние тут же исчезло.
Бабушка открыла глаза и несколько секунд молча смотрела на изумленную меня.
— Вернемся к этой теме позже. Если вообще вернемся.
Джаннет вышла из комнаты, заперев дверь с другой стороны самостоятельно. Я поняла, что все это время не дышала и сейчас глубоко вдохнула. Колени подкосились, тяжело рухнула на место, где несколько минут назад сидела бабушка.
Кто бы мог подумать, что у самой Джаннет та же самая проблема, за которую она гоняет меня. Вероятно, трость ей нужна вовсе не как аристократичный аксессуар. Она служит подобно моим браслетам и кольцам — впитывает магию и помогает держать ее в себе. Невероятно.
Значит, гнев Джаннет на мое отсутствие самоконтроля вовсе не беспочвенен. Она не
