— А вот и моя маленькая сестренка! — раздался притворно-ласковый голос Ричарда.
Теперь она справилась со своими чувствами и могла поднять голову. Ричард сидел прямо напротив нее, откинувшись на мягких подушках. Его борода лоснилась от жира, потное лицо раскраснелось от выпитого вина. Воспаленные глаза с красными прожилками на белках смотрели злобно. Элис даже не взглянула на человека, сидевшего за спиной Ричарда. Должно быть, Саймон смотрел на нее равнодушно и холодно, словно на диковинное насекомое.
Элис вдруг захотела обжечь чародея разгневанным взглядом, но в этот момент стоявший позади нее охранник грубо толкнул ее, и Элис едва устояла на ногах.
Саймон резко вскочил на ноги, и охранник отпрянул назад, издав странный сдавленный стон.
— Тронешь ее еще раз, — спокойно и даже ласково сказал Саймон, — и я велю зажарить себе на ужин твою печень.
Ричард расхохотался, а охранник стрелой вылетел из палатки, спеша спрятаться от взгляда золотистых, опасных глаз чародея.
— Как трогательно ты заботишься о ней, Грендель, — сказал Ричард, отдуваясь. — Хотелось бы знать, почему.
Саймон уселся на прежнее место, и лицо его сделалось таким же безразличным, как и прежде.
— Не люблю, когда при мне бьют тех, кто не может дать сдачи, — спокойно ответил он.
— С каких это пор, интересно знать, ты стал заботиться о слабых? — крикнул Ричард и, не дожидаясь ответа, наклонился вперед. — Ты готова покаяться, Элис?
— Покаяться? В чем?
— В убийстве моей жены, разумеется. Или за тобой числятся и другие преступления?
— У меня не было причин убивать леди Хедвигу, — упавшим голосом сказал Элис.
— Можешь говорить, что тебе вздумается. Какие еще причины? Трое слуг готовы подтвердить, что ты дала ей яд. Этого будет более чем достаточно для Его Величества.
В том, как Ричард произнес слова «Его Величество» прозвучала скрытая насмешка.
— Но я не…
— Ты знаешь, к чему приговаривают женщин, уличенных в отравлении? Их сжигают заживо. Это долгая, мучительная смерть. Ведьмы на костре кричат и воют до тех пор, пока пепел не забьет им глотку, а огонь не спалит все их внутренности.
Элис подняла на брата округлившиеся от ужаса глаза.
— Нет, — прошептала она.
— Как правило, костер разводят таким образом, чтобы ведьма как можно дольше не теряла сознания и у нее было время подумать о своих грехах.
Ричард глотнул из кубка и вытер рот тыльной стороной ладони.
— Я не убивала леди Хедвигу.
— А я говорю, что это ты убила ее. И никто не посмеет уличить меня во лжи, не так ли, Грендель?
— Подарите ей жизнь, — лениво произнес Саймон, и Ричард повернул голову, чтобы окинуть чародея презрительным взглядом.
— Подарить ей жизнь? — переспросил он. — Клянусь небом, ты слишком озабочен ее судьбой.
— К чему чрезмерные мучения? Все эти хлопоты? Суд короля?
— Мучения никогда не бывают чрезмерными, — ответил Ричард, складывая в ухмылке свои толстые губы. — Мне всегда доставляет огромное наслаждение наблюдать за пытками и казнями.
Элис выпрямилась, благодаря в душе бога уже за то, что длинное платье не позволяет увидеть, как дрожат и подкашиваются ее ноги.
— Если у вас нет больше вопросов ко мне, милый братец, я хотела бы вернуться назад, в свою тюрьму на колесах.
— Только один, моя дорогая. Хочу проверить, не обманул ли меня мой верный Грендель.
Элис бросила короткий взгляд на Саймона, но его лицо по-прежнему оставалось непроницаемым.
— Итак, я хочу знать, дорогая Элис, лишил ли он тебя девственности?
Элис сумела не покраснеть и даже сохранила спокойствие на своем лице.
— Зачем вам это?
— Видишь ли, неизвестно, чем закончится наше путешествие. Ты можешь умереть на костре или под пытками, но и Саймону могут отрубить голову. Чего только не случается на свете. Ты — дорогой товар, Элис, но тебя невозможно будет сбыть с рук, если ты ждешь ребенка. Где я найду такого дурака, который согласится сделать своим наследником ублюдка, прижитого неизвестно от кого? Я хочу быть уверен в том, что ты сохранила свою девственность, и тогда тебя можно будет выдать замуж по второму разу.
— Но я уже замужняя женщина, и брак мой освящен церковью.
— Если Грендель не способен делать детей, этот брак легко можно расторгнуть, — глубокомысленно сказал Ричард, ковыряя в зубах кончиком своего кинжала. — Мне кажется, что я не стану теперь искать богатого и знатного мужа для Клер. У меня на нее свои… планы. Так что остаешься только ты. Отвечай, Элис. Грендель лишил тебя девственности или нет?
— Я не знаю, кто такой Грендель.
— Ты начинаешь утомлять меня, ведьма! Скажи, Саймон Наваррский спал с тобой? Делал с тобой то, что каждый мужчина проделывает с женщиной, когда они лежат в одной постели?
— Я воспитывалась в монастыре, братец, и ничего не знаю о том, ЧТО все мужчины делают с женщинами в постели.
— Да, ты умна, ничего не скажешь! — закричал Ричард. — Но я заставлю тебя говорить. Итак, он спал с тобой, как муж с женой, или нет?
Элис посмотрела в золотистые глаза Саймона и после секундной паузы произнесла:
— Нет.
Саймон улыбнулся с явным облегчением, а Ричард издал торжествующее рычание.
— Прекрасно! Значит, ты настоящий товар, без гнильцы! Веди себя так же и впредь, и я, возможно, сумею замять то недоразумение с ядом.
— Недоразумение с ядом? — повторила Элис.
— Слуги могли ошибиться. Они, в конце концов, тоже люди. Возвращайся к себе, Элис, и подумай о своих грехах. Проси милостивого бога простить их и благодари его за то, что он дал тебе в мужья такого человека, как Грендель.
Саймон поднес к губам свой кубок и посмотрел на Элис, но выражения его глаз она так и не поняла.
Хорошо, милорд, — сказала Элис. — Я последую вашему совету.
Глава 23
Клер и Томасу необычайно повезло: они выехали прямо к маленькой церкви, стоявшей на опушке леса. Удивительно, но в этой церкви находился сейчас брат Джером. Он вышел на крыльцо и смотрел на приехавших с изумлением и радостью.
При виде священника Клер опустила руки, лежавшие на поясе рыцаря, и перестала прижиматься лицом к его спине. Клер слегка покраснела. Томас подумал о том, что она и в самом деле очень скромна и совершено не склонна к любовным интрижкам. Она создана природой для любви, освященной узами брака!
Тем временем Клер повернула голову к священнику и сказала, не слезая с седла:
— Вы обвенчаете нас, брат Джером?
