— Я могу уже идти? — спрашиваю отца.
Он заставил меня остаться на обед. И мы обедали в его переговорной, где нам накрыли стол. Он посмотрел на меня из-под бровей, одарив тяжёлым взглядом.
— Можешь, но сразу домой. Тебя отвезут.
Растягиваю губы в подобии улыбки и встаю из-за стола.
— Прощайте, — говорю мужчинам.
— Ну что ты, — открывает свой рот мой "жених". — До скорой встречи.
Стреляю в него глазами и жалею, что я не Горгона. Красивое, каменное изваяние получилось бы. Наглец лишь ухмыляется. Не сказав больше ни слова, выскочила из кабинета.
Подбежала к лифту, нажала кнопку, к счастью дверь сразу открылась, и я поспешила покинуть это здание.
Непробиваемая гора мышц бесит меня, и отец со своей уверенностью, что имеет право за меня решать, тоже бесит.
Вылетаю из лифта, не замечая ничего вокруг. И тут меня хватают за запястье.
— Ну привет, птичка, — шипит мне почти в лицо, еще один ненавистный мне человек.
— Отпусти, — точно в такой же манере отвечаю ему. Я сейчас так зла, что даже в голову не приходит испугаться.
Он испепеляет меня злым взглядом. Возникает вопрос, что же его так вывело из себя.
— Я буду кричать, — предупреждаю его.
— Обязательно, когда я буду в тебе. — говорит это хамло, но не на ту напал.
Здесь я на своей территории. Стоит мне поднять шум, как его скрутят и вышвырнут отсюда. Неужели он этого не понимает? И меня это искренне удивляет.
— Ты больной? — спрашиваю я, чем бешу его ещё больше, хватка на моём запястье сжимается ещё сильнее. — Отпусти, — дергаю рукой, угрожаю, что расскажу отцу.
Он же должен понимать, что может вылететь отсюда прямо сегодня. Но он не понимает. Или в своём "затмении" не может этого понять. Лицо его искажено злобой.
— Отпусти, больной придурок, — мне действительно становится страшно, когда он рявкнул:
— Рот закрой!
— Отпусти, — слышу я спокойное, вальяжное требование своего "жениха". Он расслабленно, засунув руки в карманы, стоит за Лёшей. Тот, не отпуская моей руки, поворачивается к нему.
— Ты куда-то шёл? — спрашивает мой пленитель, зло выплевывая слова.
— Ага, догонял свою невесту, чтобы отвезти домой.
Сжимаю плотно челюсти на слове "невеста". Но не пытаюсь сейчас возражать. Из двух зол я выберу Матвея. Лёша бросает на меня недоверчивый взгляд. Я в ответ приподнимаю бровь.
— Серьезно? Невеста этого? — спрашивает он.
— Серьезно, — отвечает спокойный как танк Матвей. — Так что, отпусти девушку.
— Что же ты, Птичка, мне в субботу про жениха ничего не сказала? — с издевательской усмешкой спрашивает Леша.
Перевожу взгляд на Матвея, вижу, как желваки ходят на его лице, а мышцы на руках напрягаются. Он понял, что все эти засосы на мне оставил Лёша. Снова смотрю на больного придурка.
— Ты мне про невесту тоже ничего не сказал, — парирую я. — Кстати, а Даша где?
После этого вопроса его лицо меняется, искажается, становится отвратительно в своей злобе. Боже, неужели попала в цель? Может Дашке сбежать удалось? Ехидно улыбаюсь, радуюсь за девушку.
— Или она уже с другим? — добиваю его.
Хватка на запястье снова усиливается, мне кажется ещё чуть-чуть, и он просто раздробит мне кости. Но при этом стараюсь не морщиться от боли. С вызовом смотрю на искаженное гневом лицо.
— Руки убери, — между нами становится мой "жених".
Леша словно забыл о нём. Переводит на Матвея гневный взгляд, но похоже его это не смутило. Этот шкаф по-прежнему не возмутим.
Он достает из кармана брюк ключи и подает мне:
— Черный chevrolet. - и снова переключает внимание на Лёшу. — По-хорошему прошу, руки убери, — говорит ему.
Они сверлят глазами друг друга несколько долгих секунд. А потом захват на моём запястье расслабляется, и я вырываю руку.
Всё запястье красное и завтра, наверняка, будет выглядеть ужасно.
— Наташа, подожди в машине, — не оборачиваясь говорит мне Матвей и я спешу удалиться.
Леша
Птичка уходит. А мне похеру, мне всё равно на ком отыграться. Одно напрягает, обезболивающее теряет эффект, и ребро начинает давать о себе знать.
Женишок стоит и провожает взглядом Птичку, пока она не скрывается за дверями.
— Ну что, пообщаемся? — спрашивает он.
— Ну, давай пообщаемся, — смотрю на него сверху вниз не скрываю своего пренебрежения и презрения. Осматриваю его, ниже меня, но накачен не хило. Я бы сказал, перекачен. Кто он вообще такой? И откуда нарисовался?
Лифт возле нас открывается, оттуда выходят люди. Стоило последнему человеку выйти, как этот урод, хватает меня за грудки и толкает в лифт.
От неожиданности слегка теряю равновесие, и делаю шаг назад, позволяя затолкнуть себя внутрь. Двери за нами закрываются, а мудила нажимает кнопку "стоп".
— Значит так, гений Алексей. То, что Тихомиров впечатлился твоими способностями, не позволит тебе задержаться здесь и на минуту, если я хоть раз увижу тебя возле Наташи. Два раза я не повторяю.
— Да, неужели? — сбрасываю его руки. — Кто ты вообще такой, чтобы мне условия ставить?
В следующую секунду мне прилетает удар в больной бок. Сука. Кажется, искры из глаз посыпались. Адская боль прошибла насквозь. Сука.
Сгибаюсь пополам, пытаюсь справиться с болью, и отдышаться.
Он отошел, и стоит в стороне, словно и не произошло ничего. Но это только разозлило ещё больше. Стало последней каплей, что перевела злость на новый уровень, сменив её на ярость.
Как только дышать стало легче, я разогнулся и сделал резкий выпад, ударив этого урода в челюсть. Его голова дёрнулась, а в уголке губ показалась кровь. Он слизал её языком.
— Значит не понимаешь? — проговорил он, и снова пошел в атаку.
Но я был готов, и в этот раз ушел от удара. Пространства было мало, и уходить от ударов было сложно. Один из мой ударов прошел мимо, так как он резко ушел в сторону. Мой кулак вписался в металл стенки лифта, и отозвался болью в кисти. Но сдаваться я не собирался. Ярость требовала выхода и заглушала боль.
— Остановись, придурок, — услышал я своего соперника. — Я же прибью.
— А ты попробуй, — с вызовом бросаю ему.
Он снова резко делает выпад и попадает в больной бок. Сука. Падаю на колени от дикой боли. Если до этого я сомневался, что есть проблемы с ребром, то сейчас уже был уверен — перелом там будет.
Этот мудак подходит и хватает меня за волосы, заставляя поднять лицо вверх и смотрит мне в глаза. Только что пытается увидеть, непонятно. Страха там нет, а вот ненависти и ярости через край.
