и вернуть Яну в обычную городскую школу?
— На что ты намекаешь? — он, наконец, повернулся к ней лицом, и, подперев щеку ладонью, хмуро уставился на Дашу.
— Я не намекаю. Я говорю прямо — ты дал слово. Или твое слово мужчины ничего не значит? Ты обещал готовить меня к поступлению в магическую академию в течение года, и заботится о Яне до ее совершеннолетия. А это, между прочим, еще пять лет, — задержав дыхание, выпалила Даша. Пусть думает о ней что угодно, пусть сочтет ее наглой и меркантильной. Но возвращаться обратно к прежней жизни она не собиралась. Наор был ее билетом в настоящую жизнь.
— Ты же понимаешь, что это похоже на дешевую манипуляцию? — поморщился Наор.
— Понимаю, — кивнула Даша. — Но это будет взаимовыгодное сотрудничество. Нам с Яной не придется возвращаться к прежней жизни, а ты сможешь сохранить свой прежний уровень жизни, несмотря на то, что потерял магический дар. Ведь в твоем доме, насколько я понимаю, многое держится на магии. Я могла бы… продолжать поддерживать дом в рабочем состоянии и выполнять другие магические поручения. Если ты меня научишь.
Наор недоверчиво усмехнулся, отведя глаза в сторону. Даша же где-то на самом глубинном уровне, на уровне, где живут чувства, ощущала, что она права. И дело было не в магических силах и вопросах финансов и жилья. Дело было в том, что они оба с Наором были тяжело ранены в душу своими возлюбленными, и сейчас отчаянно нуждались в поддержке друг друга, чтобы иметь силы отпустить и жить дальше.
У Наора не было никаких планов на будущую жизнь и, вероятнее всего, как только он останется один, он довершит начатое и закончит свою жизнь. У Даши была хотя бы Яна, ради которой стоит жить дальше. А у Наора не было никого. За все время их пребывания в больнице не объявился ни один из его родных или друзей.
— Ну? Что скажешь? — спросила она задумавшегося мужчину. — Выполнишь свои обещания или поступишь с нами также, как поступил отец Яны — выкинешь за ненадобностью?
Наор поднял на нее глаза и вдруг улыбнулся, открыто и светло, без издевки и подвоха, словно сообщая: «Твоя взяла».
— Мужчины рода Бруно всегда держат данное слово, — проговорил он серьезно. — Можете остаться до совершеннолетия девочки. А тебя я буду ждать послезавтра в восемь утра на следующее занятие. И чтобы без опозданий!
Даша просияла и даже хотела на радостях обнять его, но Наор снова напустил на себя такой холодно-отстраненный вид, что она не решилась.
На следующий день к больнице подъехал роскошный темно-синий лимузин, чтобы забрать Дашу и Наора домой.
Эпилог
Год спустя
— Наверное, я буду там самой старой абитуриенткой, — нервно проговорила Даша, расхаживая по кабинету. После прошлогодних событий кабинет на третьем этаже особняка перестроили. Крышу закрыли черепицей и сделали обычный высокий потолок, а в стенах, пожертвовав несколькими книжными стеллажами, прорубили большие окна.
Она остановилась у окна на северной стене и задумчиво посмотрела на плещущееся у подножия замка море. Вид непрерывно движущихся волн успокаивал, и ее часто тянуло именно к этому окну. Однажды там, словно само собой, появилось уютное кресло, и с тех пор именно там она часами штудировала магические учебники.
— Имеет значение не твой возраст, а только твоя подготовка, — невозмутимо ответил Наор, закрывая книгу и поднимаясь из-за стола. Он постепенно учился обходиться без магии, и в последние месяцы преуспел в этом. Для него, с рождения пользовавшегося привилегиями магически одаренного, жизнь обычного человека была сродни жизни безрукого и безногого инвалида. Но он держался молодцом, и Даша иногда украдкой поглядывала на то, как он, забывшись, пытается зажечь свет взглядом, а затем, скрипнув зубами, поднимается, чтобы щелкнуть выключателем.
— Ты так спокойно об этом говоришь… — вздохнула Даша, падая в кресло и запрокидывая голову к потолку. Наор собирался заказать украшение потолка лепниной, как и во всем замке, но Даша настояла на том, чтобы сделать его просто белым и совершенно гладким. «Эти узоры будут отвлекать меня от учебы» — говорила она тогда. — «Я буду пялится в потолок вместо того, чтобы смотреть в книгу».
«Если человек хочет учится, то его ничего не может отвлечь» — парировал Наор. Но потолок все-таки сделали гладким.
Наор, вернув книгу на полку, тоже подошел к окну и прислонился плечом к раме, задумчиво глядя на Дашу.
— Ты со своей подготовкой дашь фору любому сопляку. Ведь твоим обучением занимался я, — произнес он, улыбнувшись уголком губ.
— Хотелось бы верить, — пробормотала Даша. — И еще меня волнуют Яна и Тан, я вчера опять застала их целующимися. Вот что мне с ними делать?
— Я давно говорю, что тебе уже пора съехать из восточного крыла, — ответил Наор, и улыбка его стала шире. — Оставь ребят в покое, они уже не маленькие. Сами как-нибудь разберутся.
— Съехать? — возмутилась Даша, выпрямляясь в кресле и глядя на Наора широко распахнутыми глазами. — И оставить их там наедине?
Год назад, когда Даша вернулась из больницы, она обнаружила, что Тан обосновался в восточном крыле, в той самой комнате, которую несколько дней занимал джинн и в которой произошло неприятное происшествие с Сиренн.
Тогда он очень убедительно объяснил Даше, что Яна боялась спать одна одинешенька, и он целый месяц спал в соседней комнате, охраняя ее сон. Но с возвращением Даши переходить обратно в центральную часть замка он категорически отказался. Так они и жили весь этот год в восточном крыле втроем. К чести Тана, Даша никогда не замечала за ним непристойного поведения. Он часами просиживал с Яной за уроками и был едва ли не требовательнее к ней, чем даже Наор к Даше. И вот за последнюю неделю уже второй раз она застала их целующимися вместо того, чтобы читать учебники.
— А что тебя так тревожит? — спросил Наор. — Она юная девушка, и в ее возрасте нормально больше интересоваться поцелуями, нежели уроками.
— Да, но… Ей всего лишь пятнадцать, и она должна учиться, — возразила было Даша, но наткнувшись на насмешливый взгляд Наора осеклась.
— Даже я помню себя в пятнадцать, и учеба была последним, о чем мне думалось в том возрасте, — усмехнулся Наор, а затем успокаивающе добавил. — Все в порядке у нее с учебой. На последнем родительском собрании ее очень хвалили. Говорили, что девочка делает большие успехи, и у нее все шансы поступить в Гарвардский университет.
Наор сдержал слово и оказался очень ответственным опекуном. Он оплачивал учебу в гимназии, посещал все родительские собрания,
