Наверное, они оба дружно расхохотались бы, если бы имели возможность вздохнуть полной грудью. Он чувствовал, что она улыбается. Слышал это в ее голосе.
— Я скучала по тебе — тихо призналась Лиззи, но он расслышал бы это признание и в шумной комнате.
Он давно и страстно ждал этих слов.
— И я скучал по тебе, Лиззи.
Но для нее эти эмоции и сантименты были уже перебором.
— Как ты мог скучать по мне, когда никуда не уезжал?
На этот раз он уловил в ее голосе сомнение и невольно рассмеялся, потом поцеловал в макушку и, взяв прядь шелковистых волос, намотал на палец. Было странно разговаривать с ней в таком положении.
Заглянув ему в лицо, она осторожно спросила:
— Что ты собираешься делать теперь?
— Сегодня? Выполнять свой долг. — Он думал, что она должна была уже понять это, но хотел убедиться. — Вычислить, кто из гостей занимается контрабандой. Кто из них убил Фрэнка.
— А когда это задание будет выполнено?
Еще один пробный камешек.
— Получу новое назначение от Адмиралтейства. Надеюсь, менее секретное. На фрегат или какой-нибудь другой корабль, принимающий участие в военных действиях.
— А как же я? Мы с тобой и вправду женаты?
На этот раз он ощутил, как напряглось ее тело.
— Полагаю, это зависит от тебя, Лиззи. Я думал… — он запнулся, — я надеялся, что ты любишь меня.
— Может, и любила. — Ее голос прозвучал чуть слышно. — До того как ты начал мне лгать. Нет, не так. До того как узнала, что ты лгал мне. Ты все время лгал. Я только не знала.
— Не думаю, что ты меня простишь.
Напряжение в груди стало невыносимым. Он не мог сделать ни вдоха, ни выдоха.
— Ты так думал?
— Не знаю. Скорее, думал, что ты пожмешь своим элегантным плечиком и скажешь, что тебе все равно, что я сделал, лишь бы любил тебя.
Лиззи не проронила ни звука. Он чувствовал на груди щекотание ее ресниц. Она яростно мигала, пытаясь найти ответ. Или пыталась сдержать слезы.
— Ты можешь меня простить?
Напряжение в груди переросло в острую, неотступную боль.
— Ты оставил меня за решеткой, — прошептала она потерянным, тонким голоском. — Твой план, задание, или как там ты это называешь, закончилось для меня арестом и заточением в каземате. — Ее голос дрогнул. — Я не могу находиться дома, в своем собственном доме, больше нескольких часов. Я ненавижу замкнутые пространства. Ты знаешь, я даже не переношу езду в закрытом экипаже, и все же ты оставил меня в тюрьме на многие дни. Где я к тому же нахваталась всяких паразитов. Я никогда не жила в такой грязи и никогда не испытывала подобного унижения. А ты бросил меня там.
Она заплакала. Он чувствовал на коже теплую капель ее слез.
— Прости, Лиззи. Мне очень жаль.
Он действительно глубоко сожалел. И собирался это поправить. Он подарит ей будущее, о котором она мечтала, даже если это будущее будет без него.
— Я все искуплю. Обещаю. Я куплю тебе другой дом. Твой собственный. Дом из стекла, чтобы ты никогда не чувствовала себя взаперти.
— Но такой дом уже есть. Гласс-Коттедж. Поэтому я и люблю его. Поэтому не могу отсюда уехать.
Она продолжала его держать, продолжала обнимать за шею. И он вдруг осознал, что Лиззи его не отпустила, что не уходит, а остается с ним. И он продолжал держать ее осторожно и благоговейно, гладить ее спину и волосы, осушать поцелуями слезы, пока она не устроилась на его груди. Она его не бросила.
— Но дом — это всего лишь здание. Что, если нам придется поселиться в другом месте? Что, если я попрошу тебя жить со мной на борту корабля? Моего корабля.
— А ты попросишь, правда? Я скажу «да».
Милая, восторженная Лиззи.
— И этот дом не будет тебе нужен?
Ему хотелось убедиться наверняка. Он вспомнил, как хотел восхитить ее этим домом, чтобы она восхитилась им.
— Это не просто здание. Дом, думаю, был ответом. Моим ответом на мою неудовлетворенность.
— Лиззи, как могла ты быть неудовлетворенной? Тебе было дано все: семья, состояние, образование.
— По-настоящему мне это не принадлежало. Но принадлежало моему отцу. И когда я выросла, все, что якобы было моим, стало не моим, потому что я выросла.
— Я не понял. Как мог он забрать у тебя то, что уже дал?
— Просто взял и забрал. Меня больше не учили, не дали права выбрать собственную судьбу. И все потому, что я родилась женщиной. Единственное, что мне оставалось, чтобы не прослыть несносной старой девой, — выйти замуж. — Лиззи повернулась у него на груди, сопровождая каждое свое утверждение уколом маленького твердого пальчика. — И когда ты сделал мне предложение, как могла я отказать тебе и пройти мимо того, что само плыло мне в руки? Вот что такое был для меня этот дом — мой шанс.
— Твой шанс стать свободной?
— Да. Ты понимаешь? Единственный реальный способ для женщины пробиться в этом мире, в этом обществе — это выйти замуж. Меня такое положение никогда не привлекало, но мне нужно было, чтобы меня «сбагрили». Отец давал мне прекрасное приданое, но эти деньги не могли стать моими. Распоряжаться ими должен был мой муж. И я бы никогда их не получила, если бы не вышла замуж. И хотя отец никогда не говорил мне этого, я знаю, что он завещал имение, кроме доли матери, своему племяннику.
— Но такова жизнь. Так устроен этот мир, Лиззи. Ты должна радоваться тому, что он сделал для тебя. Мой отец дал мне только образование. Богатство и влияние мне предстояло заработать самому.
— Поэтому ты должен меня понять лучше, чем кто бы то ни было. С моим дальнейшим образованием было покончено, чтобы я не смогла самостоятельно создавать свое богатство. Этого боятся больше всего на свете: что женщина, по крайней мере моего класса, начнет жить своим умом, чтобы пробиться в этом мире. Они предпочли бы, чтобы она зарабатывала телом, хотя толкуют о морали.
— Не говори дурно о том, что делают наши тела. Для меня это священно.
Лиззи перевернулась на спину и уставилась в потолок.
— Я не представляла, до какой степени была зависима. Я все воспринимала как само собой разумеющееся. Никогда не думала, что все может исчезнуть. Что он может все отобрать. И мне ничего другого не останется, как выйти замуж, но я не обладаю счастливой способностью делать мужчин довольными собой.
— Позволь не согласиться. Ты делаешь меня очень счастливым, когда не делаешь невыносимо несчастным. Но можешь ли ты простить меня?
Она не сразу ответила. Закрыла глаза, чтобы подумать.
— Все зависит от тебя, Джейми. На днях ты напомнил мне о моем обещании. Любить и почитать. Почему не делал этого сам? Почему предпочел использовать меня? Почему поставил свой долг выше меня?
