спросила каким-то жутким, совершенно чужим голосом:
– Старички, а так ли невинна была эта жертва?
– Что? – опешили домовой и кот, переглянулись между собой и попытались заглянуть Даше через плечо.
– Я говорю, вы уверены, что Степан – невинно убиенная жертва? – она повернулась лицом к своим друзьям и сунула им под нос открытую коробочку. – Ребят, я точно знаю, что это колье когда-то принадлежало моей прабабке. Я фотки видела. Я это колье из тысячи узнаю. И знаю, что пропало оно при очень трагических обстоятельствах. При каких, точно не знаю, таких вещей детям не рассказывают, но судя по бабушкиному голосу, там было дико страшно.
– Так вот кто их всех убил, – задумчиво произнёс домовой, взяв коробку в руки и вытащив оттуда тяжелое, украшенное немыслимым количеством красных камешков колье, – а мы-то всё гадали, у кого могла подняться рука на практически ещё дитя.
– Какое ещё дитя? – уставилась Даша.
– Так, всё… Ноги моей в этом доме не будет, – домовой кинул колье обратно в коробку, резко захлопнул крышку, сунул коробку подмышку и, схватив за руку девушку, потянул её к огородной калитке, – идем отсюда. Нечего нам делать в доме убийцы.
– Да как же такое может быть? – начала упираться девушка. – Нужно же разобраться, у Феофана спросить, нужно же поговорить. Ну не может же дед Степан быть черным, он же людей лечил.
– Быстро домой, – рявкнул Додо и рванул руку девушки так, что Даша пробежала без остановки до сараюшки в соседнем дворе, – разговаривать будем дома.
Даша решила не нарываться на злого домового и трусцой понеслась в свой двор.
«Что-то сегодня день какой-то странный, – подумала она, все из Танькиного двора убегают так, что аж пятки горят. И зачем только она выбрала этот проклятый дом. Говорила же ей, ну возьми любой другой. Ещё этот Феофан… Старый козел… А может, он себя так вёл, потому что понимал, что вот-вот его хозяина разоблачат?»
Даша ворвалась в дом как вихрь, скидывая обувь на ходу, швырнула коробку на стол и кинулась в комнату за фотографиями. Она выдвинула ящик комода, схватила альбом и кинулась назад.
– Чего ты мечешься? – заворчал домовой, – Хочешь убедиться, та это побрякушка или нет? Так я тебе сразу скажу, что та. Нечего даже сомневаться. Видно, спёр он его, поверив в легенду, что отмывает оно все грехи и даёт неприкосновенность.
– Это ж каким должен быть грех, чтоб убить из-за него столько людей? – наконец подал голос все время молчавший до этого кот. – Каких он должен быть масштабов?
– Э, старички, да объясните вы мне, что здесь происходит? – со слезами на глазах спросила Даша.
– А ты не у нас спрашивай, а лучше бабушке отошли вид этого украшения, она тебе сама все выложит.
Девушка открыла коробку, достала колье и увидела на дне несколько разноцветных камушков и золотых монет, которыми был придавлен пожелтевший листок бумаги.
– О, тут ещё что-то есть, – сказала она, наклонив коробочку, – нужно завтра во дворе посмотреть, может, что выронили в темноте и не заметили.
– Да зачем оно тебе? – нервно спросил домовой.
– Ну, это же дорогие вещи. Деньги всё-таки. Таньке деньги сейчас особенно не помешают.
– Тьфу ты, – Василий со всей силы шлепнул лапой по столу.
– Во-во, – поддакнул домовой и, потянув коробочку к себе, поддев пальцем бумажку, вытащил её, – ты за то, что упало во дворе не беспокойся, там Феофан уже всё прибрал к рукам. Даже если и было это чужое.
– Значит, и ты так делаешь? – спросила Даша.
– Не обо мне сейчас разговор, – ушел от ответа Додо и развернул бумажку.
– Дорогая Дарья, – начал читать он, – в последнее время чувствую я, что смерть за мной ходит по пятам и конец мой близок. Поэтому хочу тебе сказать, что колье твое – дерьмо! Неправда это, что делает оно человека неуязвимым. А посему, назло тебе, я его тебе не отдам, а уйдет оно в приданное моей правнучке Таньке. А ты, дура слепая, глазки-то свои глупенькие открой, а то за столько лет так и не увидела, кто с тобой шел бок о бок по жизни.
– Он что, дурак? – не удержалась Даша. – Кто ж такие записки перед смертью оставляет? Глупая какая-то записка, двоякая, будто разрывало его на две части. Одна хотела сокровище спрятать, чтоб бабуля ни о чём не узнала, а вторая непременно хотела бабушку обидеть, унизить, оскорбить.
– Не о том ты думаешь, девочка, ох не о том, – возразил Василий, – я бы, на твоем месте в первую очередь подумал, стоит ли тебе так носиться с Таней, если она кровь от крови Степановой.
– А Танька-то тут причем? Ей и самой в жизни хорошо досталось. Видать карма-то не дура, нет-нет, да настигнет. Ладно, читай, что там дальше написано.
– А это всё, – ответил Додо и показал бумагу Даше и коту.
– Вот это злоба, – подвел итог Василий, – вот это ненависть…
– Да как же вы друг с другом-то жили? – удивилась Даша.
– А ты не поверишь, – ответил с усмешкой кот, – об этом никто не догадывался.
– Угу, ещё и по всей России с ним таскались, – буркнула Даша, – ещё, небось, и дом помогали отстраивать.
– Какой дом? – очнулся домовой от задумчивости. – Ничего мы тут не строили, просто от войны тогда бегаючи перенесли этот дом, да евонный, с того места сюда, вот и всё.
– Как это? – опешила Даша.
– Так это. Подрастешь, научим. Дай бог, чтоб тебе это не пригодилось.
– Так, всё, хватит, – разозлилась Даша и хлопнула рукой по столу, – вы меня совсем запутали. Как так можно целый дом перенести, зачем? Почему колье неуязвимость должно нести, если сами по себе драгоценности – зло и, только и делают, что притягивают неприятности по жизни? Что вообще тут происходит?
В доме повисла неловкая пауза, которую никто не торопился нарушить.
– Ну, что, так и будем молчать? – сердито спросила девушка.
Кот и домовой молча смотрели друг на друга, не сводя с собеседника глаз, и у девушки сложилось впечатление, что они общаются телепатически. Причем разговор был неприятным,
