class="p1">— Холодно, — очень внятно пробормотал уродец. — Почему здесь так холодно?
— Высокие потолки, господин Смотритель, — склонился в поклоне плесневелый. — Жилые кельи намного уютней.
Забавно. Вроде бы, Иракель объяснял, что люди в синем — местные маги, а до сих пор мою силу как холод воспринимали только демоны. К чему бы это? Зато понятно, отчего пещерные шаманы настроены против «высшего волшебства» — слишком уж много среди его адептов законченных уродов. Впрочем, что мне до той магии? Она мне никакая не светит. И ужин, кстати, тоже: второй заход делать некогда — пора линять.
В парке у башен я тиснул парочку непонятных фруктов (ничего так, сладенько) и вернулся в рабский загон, словно и не уходил. Заслуженный сон ласково принял меня в свои объятья. А утром…
Честно, такого шухера я не ожидал! Чуть свет по баракам заметалась охрана, стражники врывались в загоны, поднимали полусоных рабов на ноги, ощупывали и обыскивали. Хорошо, что я скинул отмычку — при таком рвении могли бы и найти. Завтрака не было до обеда, а потом прошел слух, что ночью сбежали четверо еретиков, не признающих заповеди Храма. Рабы-одаренные стоили дико дорого и могли принадлежать только Вечным владыкам. Сажая их под замок, кто-то понадеялся на сдерживающую магию и вот результат — ночную смену стражи вырезали подчистую.
А я ни в чем не виноват!
Старший смотритель Агихар, суровый отец долины Ранги и магистр высшей магии, пребывал в смятении, хотя ни на выражении лица, ни на состоянии ауры это никак не отражалось. Подчиненным незачем знать, что начальство в чем-то сомневается! Пальцы чародея отбивали короткую дробь по рабскому ошейнику с аккуратно проплавленным замком — работа еретиков. Тяжеленная металлическая дура лежала на столе немым укором подчиненным — вопиющее безобразие случилось в день приезда Агихара, ни скрыть инцидент, ни смягчить акценты храмовникам Карбахарада не удалось.
Городской смотритель стоял перед магистром воплощенным духом раскаяния и покорности.
— Нашли?
— Им удалось покинуть город, — голос храмовника почти не дрожал.
— Родственники?
— Сбежали еще прежде, эти четверо — все, кого мы смогли достать. Но мы продолжаем поиски!
— Продолжайте, — согласился магистр.
Желтоватые бельма, заменяющие Агихару глаза, не изменили выражения, но провинившийся смотритель склонился еще ниже и зачастил:
— Заклятья на всех цепях были стандартные, их накладывал проверенный чародей — ворожить самостоятельно еретики не могли. Служители храма выяснили, что в нескольких близлежащих кварталах перестала действовать вообще любая магия, эпицентр воздействия установить не удалось. Мы обыскали дома, включая крыши и подвалы на поллиги вокруг «конюшни», но не нашли следов ритуала. Кроме того, после переписи рабов обнаружился пятый беглец — вор, на которого еще не успели надеть оковы. Его тоже ищут — других бодрствовавших свидетелей происшествия у нас нет.
Магистр оставил в покое ошейник и пошуршал разложенными на столе бумагами.
— Каково сходство этого случая с инцидентом на Долгом озере?
— По описаниям — полное, но Посвященный Нукуне еще не прибыл в город. Возможно, то, что случилось в горах, стало пробой ритуала…
Агихар покачал головой.
— Все странности на еретиков не спишешь.
Естественно, смотритель и сам это понимал, но Агихар продолжил рассуждать вслух — ему помогал думать звук собственного голоса.
— Допустим, отбить оружие древних они могли бы, пожертвовав парочкой своих, а потом ловко спрятав трупы. Но Долгое озеро? Произойди такой феномен единожды, и я смело списал бы его на волю богов. Заполучить в свои руки чудо, а потом рисковать и тратить его на второстепенных заложников? Нет, еретики — фанатики, но не идиоты. Тут что-то еще, — Агихар сложил ладони домиком и задумался. — А что это за горцы, о которых упоминает Нукуне?
— Сущая ерунда, господин. Остатки секты Малакима, не больше двух сотен голов, без четкого руководства. Известны своими одаренными. Посвященный Ратип пощипал их сельскую общину и пропал уже на обратном пути.
— Их отряд шел из Палатана…
— Они продали там пару рабов. Не очень обычное для них поведение, но воры не нравятся никому.
— Найдите-ка мне этих рабов! Послушаем, что они скажут.
— Слушаюсь, господин смотритель.
Храмовник вышел, пятясь, кланяясь и тщетно стараясь унять дрожь — старший смотритель никогда не гневался на проштрафившихся подчиненных, а потому примерное наказание могло настигнуть их в любой следующий день.
Выждав пару секунд, Агихар осторожно протянул руку, нащупывая пальцами холодный металл — лежащий на столе ошейник он мог найти только так. В мире, наполненном сплетениями и уплотнениями магической энергии, этой вещи словно не существовало. Впервые за много лет Агихар почувствовал себя слепым.
Мало кто понимал, что это значило!
«Все имеет свой срок жизни» — гласило учение Храма. — «Даже вселенная. Остатки волшебства копятся в вещах, приближая конец времен, а потому любая магия — зло!»
Естественно, право вершить зло во благо Храм за собой оставлял, но никто и никогда не допускал, что время можно обернуть вспять. «Как?» — над этим пускай ломают голову Патриархи. Сейчас в подвалах карбахарадских башен лежало больше трех сотен предметов, внезапно обретших состояние девственной чистоты. Служители Храма конфисковали кандалы, утварь и оружие, но земля и камни остались на месте. Агихар слышал, что кто-то уже купил то место, намереваясь построить себе дом. Как люди, неспособные чувствовать магию, так быстро вычислили самое чистое место побережья, оставалось для магистра тайной.
Среди слуг Храма старший смотритель славился не только умом, но и поразительной интуицией. Сейчас она твердила Агихару, что про еретиков стоит забыть. Все эти нетрансформированные маги «старой традиции» по сравнению с любым разрушителем — сущие дети, ничего нового и оригинального в их среде не появлялось уже лет двести.
«Горцы», — магистр покатал на языке непривычное слово. — «Малаким».
Естественно, имен всех чужеземных колдунов Агихар не знал и знать не хотел. Но про компактное поселение одаренных в штольнях корлитовых рудников слышал, как не слышать. Исключительной силы адепты из них получаются! Патриарх Вальхалопади регулярно требовал переселить упрямцев в более удобное для контроля и размножения место.
«Если подумать, первой странностью мы обязаны им».
Любимое оружие патриарха обломало о сектантов зубы еще до исчезновения Ратипа. Два свихнувшихся чудовища — не заплутавшие овцы, травою не питаются, каждому в месяц полагалось три-четыре жертвы. Агихар со дня на день ожидал сообщений о массовой резне и панике, но до появления первых трупов ничего сделать не мог — магическому обнаружению монстры не поддавались.
Какая-то еще мысль крутилась в уме и мягко толкалась в сердце. Нелогичная уверенность требовала от магистра искать начало всех странностей еще дальше в прошлом (куда уж дальше-то?). А еще там был
