Дальше все, в общем-то, происходило на твоих глазах. Я собрал всех своих помощников-призраков – не столько чтобы они привели ко мне Джеффа Хадсона, сколько чтобы передали ему весть, что я его ищу. Эта весть дошла до адресата сразу: я не знал, что Джефф и сам пришел на Бейкер-стрит, превратившись в девочку. Помнишь, у нее одна рука была в муфте – там была спрятана та самая когтистая лапа, которая написала Rache на стене.
Джефф все-таки добрался до Янга-Стенджерсона. Ты заметил, что тот переехал в бедный квартал? Во-первых, потому что они с графом Феррерсом поссорились. А во-вторых – он хотел нанять людей. А Стренд идеальный район для этого. Люди ему нужны были, очевидно, и для того чтобы защититься, и для того чтобы разобраться уже наконец со мной. Не успел… Демон, в которого превратился Джефф, убил беднягу Виггинса… Янг был оккультистом намного хуже, чем Феррерс – по сути, обычным солдатом-наемником, но он все-таки смог ранить демона. Он был хитер, всегда держался начеку, а кроме того, Мориартиус ведь наделил его бессмертием… Ну почти… Не сомневаюсь, что это исчадие ада знало, что я найду Янга.
А затем, как я и предполагал, Джефф пришел ко мне. Но тут снова свою роль сыграл коварный расчет Мориартиуса, от которого мы с тобой несколько отвлеклись. Джеффу Хадсону он, конечно, не мог ни под каким видом внушить мысль о моем убийстве. А вот демону, в которого тот уже временами превращался, – легко. Не без твоей помощи мы с этим демоном расправились. И тут надо отдать тебе должное – ты смог перебороть адское внушение Мориартиуса – снова насчет моего убийства.
Вот в общем-то и все.
Что мы имеем? Мы раскрыли дело. Предоставили полиции труп убийцы-демона – они ликуют.
Но у этого дела, как я уже говорил, было двойное и даже тройное дно. Во-первых, из Общества четверых неизвестных мы знаем о судьбе только двоих. Туда и им дорога, но где еще двое – те, которые убежали при вызове демона? Живы ли они? Приехали ли они тоже? Это нам предстоит выяснить. Тем более, раз Мориартиус разделался с Феррерсом и Янгом, то и эти двое могут находиться в смертельной опасности.
И во-вторых, и в главных – Мориартиус! Я верю, что он пока отступился от мысли убить меня. После твоего героического демарша попытки расправиться со мной прекратились, и у Майкрофта, вроде бы, нет никакой информации на этот счет. А значит либо я зачем-то нужен ему живым – либо тоже заинтересовал его! И значит – у меня появился достойный соперник!
Я думаю, что, придя ко мне в твоем образе, он не лгал насчет своих планов. Открытая война всех со всеми. То, что, в общем-то, и сейчас идет, только в более спокойной форме. У меня на языке вертелся вопрос: «А допустит ли такое черная гвардия?» – но, во-первых, я решил не тратить времени, с учетом того, как тебе было тяжело; во-вторых, решил не показывать Мориартиусу, что осведомлен о том, кто действительно его командировал в этот мир. Впрочем, думаю, и в случае открытых военных действий между потусторонними существами и людьми, смотрители смогли бы найти возможность стабилизировать весы. Ведь действительно, какая разница – по миллиону песчинок лежит на обеих чашах весов, или всего по тысяче. Главное, чтобы их количество было одинаковым…
В любом случае мистер Мориартиус еще проявит себя!
Шерлок повернул голову к Джону:
– Кстати, мне кажется, у нас с тобой сложилась неплохая команда. Я уже придумал ей название: «Шерлок и Джон – охотники за нечистью». Как тебе, звучит?
– Нет, – проворчал Ватсон.
– Значит, прекрасное название!.. И кстати. Для тебя первое задание, помощник детектива.
– Помощник детектива?!.
– Ну да, ты ж сам так назвался. Тогда, в полицейском участке, помнишь?
Джон помнил, но подумал, что с того момента, кажется, прошло уже несколько месяцев.
– Ну мало ли что я там придумал… – проворчал он.
– Вот! Ты неплохо придумываешь, Джон, а нам надо какое-то удобоваримое объяснение для прессы про эти убийства. Полиция, конечно, может придумать сама – но за дело тут возьмется Лестрейд, а не Грегсон, поэтому такая чушь получится, что мне даже стыдно будет самому себе признаваться, что я в этом участвовал.
– А что смотрители? Разве они не будут всех зачищать?
– Какой ты все-таки кровожадный, Джон. Это ж скольким людям нужно стирать память?.. Ну и главное – смотрители работают только с теми, кто видел что-то потустороннее. А про вполне себе обычное убийство мистера Дреббера из Америки многие в Лондоне слышали. Да даже пресса об этом писала. Как, уверен, напишет, и про таинственное исчезновение другого американца – мистера Стенджерсона. Поэтому придумай, пожалуйста, какое-нибудь объяснение. Можно что-то, например, романтическое.
– А почему ты сам не хочешь этим заняться?
– Во-первых, потому, что у меня теперь есть помощник. Во-вторых, я тут уже кое-что другое придумал – нашу эмблему. Я давно хотел повесить на двери дома на Бейкер-стрит какую-нибудь эмблему – но не будешь же вешать на нее герб Дома Холмс. Миссис Хадсон, прошу, продемонстрируйте доктору плод наших трудов.
Пламя в камине вдруг разделилось на две части. В одной из них огонь сложился буквой S, во второй – J. Обе буквы поднялись чуть выше, оторвавшись от основного огня, двинулись навстречу друг другу и наложились одна на другую.
– Посмотри, здесь каждый сможет увидеть то, что захочет – это и моя трубка, и моя трость, и чашу со змеей, которые, как ты, наверное, знаешь, являются символом медицины.
– Милорд, у тебя с головой не в порядке, – лениво заметил Ватсон.
– А у тебя вообще в ней неизвестно кто! Поэтому ты и здесь, – рассмеялся Холмс. – Пожалуй, сегодня я сыграю свой новый опус!
Ватсон снова закрыл глаза. Он увлекся рассказом Холмса, а потому только сейчас заметил, что дрожь, которая начала его бить, прекратилась. Он оглядел комнату замка, посмотрел на задумавшегося о чем-то с трубкой в зубах Холмса, снова перевел взгляд на огонь – и вдруг с какой-то спокойной ясностью сказал себе: «Я дома».
Эпилог
Несмотря на то, что она пролежала так – прикованной за руки к стене в небольшой металлической комнате с маленьким зарешеченным окном – уже довольно долго, женщина все еще оставалась красивой. На теле ее не было ни следов крови, ни синяков. Длинные распущенные волосы сбились, закрыв лицо и грудь. Казалось, она спит.
Невысокий худощавый мужчина с бородкой потрогал ее за ногу тростью.
Она встрепенулась:
– Повелитель! Сжальтесь, повелитель!
– Конечно, сжалюсь. Я не позволю такой красоте пропасть…
– Все что угодно повелитель! – с жаром ответила она.
– Конечно, все что угодно, – мужчина поднял трость. – Ты ведь не предала меня?
– Никогда! Никогда, повелитель! Клянусь всем, что олицетворяет зло!
– Сильная клятва, – в голосе мужчины, довольно мягком и тихом, послышалась улыбка. – Но почему же тогда он не убил виконта Шерингфорда?
