Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
воспитывать дюжину детей, пока муж находился где-то еще. Маргарет задавалась вопросом, не являются ли черты, которые она приписывала матери – неготовность жить тем, что есть, или невосприимчивость, – на самом деле больше свойственны отцу. О Мими можно говорить что угодно, но она никогда не самоустранялась. Она никогда не оставляла попыток.
Глава 32
1998
Медицинский центр Колорадского университета, Денвер, штат Колорадо
В 1990-х годах большинство живших в Колорадо членов семьи Гэлвин (Мими с Доном, Линдси, Маргарет, Ричард, Майкл, Марк и больные Дональд, Джо, Мэтт и Питер) неоднократно приезжали в Денвер на длительные обследования в лаборатории Роберта Фридмена. Иногда у него была возможность поговорить с ними о направлении своих исследований, и как минимум Линдси понимала, о чем идет речь, когда он рассказывал о сенсорной фильтрации, восприимчивости и затруднениях мозга шизофреника с обработкой информации. Она вспоминала, как временами кто-нибудь из братьев болезненно реагировал на то, что воспринималось как фоновый звук, например, жужжание вентилятора.
Фридмен никогда не считал свои эксперименты с электрофизиологией головного мозга в части измерения сенсорной фильтрации надежным тестом на наличие шизофрении. Он рассматривал их как одну из многих возможностей получить более полное представление о том, что происходит в мозге участников исследования. Проводя опыты с двойным щелчком на Гэлвинах, Фридмен обнаружил, что у большинства из них, в том числе и у здоровых, реакция на второй щелчок не угнетена. На следующем этапе нужно было установить, нет ли у них какой-то общей генетической особенности. И здесь Фридмен оказывался на малоизвестной ему территории. Он – специалист по центральной нервной системе, а не генетик, как Линн ДеЛизи. «С генетикой я не дотягивал. Линн была куда круче, чем я», – говорит он.
Зато Фридмен хорошо разбирался в том, как работает головной мозг. Он понимал, что гиппокамп (парная структура, расположенная в височных отделах обоих полушарий) – это часть мозга, способствующая ситуационной осведомленности, то есть понимании человеком, где он находится, зачем и как сюда попал. Фридмен видел, что для этого нужны не только нейроны и клетки головного мозга, воспринимающие сенсорную информацию, но еще и ингибирующие интернейроны, которые мгновенно удаляют ситуационные данные. То же самое подтверждали его данные с двойным щелчком. Без ингибирующих интернейронов нам пришлось бы постоянно обрабатывать одну и ту же информацию, бесполезно растрачивая время и силы, раздражаясь, теряя ориентацию и становясь тревожными, параноидальными и даже неадекватными. Теперь Фридмен задумался, не существует ли на клеточном уровне чего-то, что включает и отключает эти ингибирующие интернейроны, некоего механизма, который плохо работает у больных братьев Гэлвин. В лаборатории Фридмена начали исследовать клетки головного мозга крыс и выяснили, что включение и выключение ингибирующих нейронов управляется одним из важнейших элементов клеток гиппокампа – альфа-7 никотиновыми рецепторами. При всей затейливости названия они выполняют довольно простую задачу. Альфа-7-рецепторы – главные связисты, передающие сигналы между нейронами для бесперебойного функционирования их сети. А для того чтобы выполнять эту работу, рецепторам нужно вещество под названием ацетилхолин, работающее как нейротрансмиттер. Фридмен предположил, что у больных шизофренией, возможно, не в порядке альфа-7-рецепторы, или же им просто не хватает ацетилхолина для обеспечения их нормальной работы. Правильность этого предположения означала бы, что у части братьев Гэлвин, образно говоря, отказал механизм, призванный удерживать их от потери рассудка.
Чтобы убедиться в своей гипотезе, Фридмену нужно было начать изучать не крыс, а людей. Поэтому в конце 1990-х годов он приступил к первому в своей научной карьере генетическому исследованию. Ученый собрал данные девяти семей, в том числе Гэлвинов, насчитывавших в общей сложности сто четыре человека, из которых тридцать шесть были шизофрениками. Фридмен искал общие генетические признаки у членов семей, плохо реагировавших на тест с двойным щелчком. Анализ образцов их тканей позволил Фридмену установить точное место возникновения проблемы рецепторов – хромосому, в которой присутствует ген CNRHA7, используемый организмом для формирования альфа-7-никотинового рецептора.
В 1997 году Фридмен и его коллеги установили безусловную связь между геном CNRHA7 и шизофренией. Это стало историческим достижением, но, что еще более важно, важнейшим шагом к пониманию функционирования болезни. Теперь Фридмену предстояло выяснить, что не так с этим геном. Один важный ориентир у него уже был: в головном мозге исследованных им членов семей, в том числе Гэлвинов, находилось примерно в два раза меньше альфа-7-рецепторов, чем обычно. Сами по себе эти рецепторы работали вполне нормально. Проблема состояла в отсутствии достаточного количества ацетилхолина для включения процесса воспроизводства точно таких же рецепторов.
Маргарет помнит, как входила в лабораторию Фридмена под звуки открываемых бутылок шампанского. Они с Уайли приехали туда, чтобы проконсультироваться, можно ли Маргарет иметь детей. Фридмен и его коллеги праздновали успех своей работы с геном CNRHA7, и доктор был рад объяснить значение этого открытия для Гэлвинов.
Фридмен совершенно не собирался отговаривать Маргарет и Уайли обзаводиться детьми. Он сказал, что хотя братья и сестры больных шизофренией существенно больше обычного рискуют заболеть сами, это не так, если речь идет о родителях и детях или о племянниках и племянницах. Генетическая вспышка у родных Марагарет не обязательно означает присутствие какого-то супергена, который повлияет на все следующие поколения. Шизофрения обладает свойством исчезать и снова появляться в наследственности, и нет оснований считать, что дети Маргарет обречены на психическое нездоровье.
Представить себе, что риск настолько же невелик, как у любых других людей, было трудно, но именно это и сказал Фридмен. А что насчет гена, связанного с шизофренией, который только что открыл его коллектив? Доктор исписал целую лекционную доску, чтобы объяснить, как данные, полученные от семьи Маргарет, помогли установить проблемную область в хромосоме. И это генетическое нарушение нельзя использовать для прогнозирования шизофрении, сказал он. Оно способно лишь указывать на то, что нужно лечить в случае ее появления. Кроме того, у ученого появилась неплохая идея, как это делать.
Открытие Фридмена случилось не в вакууме. Исследования мутаций других генов в других хромосомах вели десятки других ученых. К 2000 году было выявлено как минимум еще пять проблемных зон, и в будущем это количество только возрастало.
Тем не менее, выделяли особые отношения альфа-7-рецептора с никотином. Лучше всех это чувствуют заядлые курильщики: никотину свойственно резко усиливать действие ацетилхолина, который необходим для функционирования этого рецептора, и курильщикам (то есть альфа-7-рецепторам их головного мозга) нравится такое усиление. Именно поэтому курильщик чувствует, что сигарета помогает на некоторое время сосредоточиться или успокоиться. Фридмен задумался, не по этой ли причине многие шизофреники, в частности Питер Гэлвин, курят без передышки? Возможно, никотин дает
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
