друзей, лишь слуги и учителя, а этот мальчик легко предлагал такую ценную вещь – дружбу. Я неуверенно протянул руку в ответ, боясь, что в итоге всё окажется злой шуткой. Рыжик крепко ухватился за неё и дёрнул меня на себя. Споткнувшись о гобелен, мы чуть не упали и ухватились за него. Ткань с искусной вышивкой натянулась под нашим весом и с треском оборвалась, поднимая облако серой пыли. Я испуганно посмотрел навзъерошенного рыжика, но тот лишь широко улыбнулся.
– А теперь бежим, или нам точно попадёт. – Он схватил мою руку и бросился к лестницам.
Мы одолели несколько пролётов и ряд колонн, пока не добрались до небольшого крыла, где находились стройные башенки. Но мальчик потянул меня вниз, ведя по извилистой лестнице. Только когда до носа стали добираться вкусные запахи, я понял, что он привёл меня в небольшую кухню для слуг. Она была маленькой, но уютной и тёплой. На простеньком столе стоял кувшин молока и витые плюшки, посыпанные ароматными специями. Рыжик, не стесняясь, забрался с ногами на деревянный стул и засунул целую булочку себе в рот. Его щёки смешно растянулись, но ему это совсем не мешало наслаждаться едой.
– Нас не отругают? – Мне казалось, что мы поступаем плохо и без разрешения здесь нельзя было находиться.
– Всё нормально, – с набитым ртом проговорил мальчик и, уже прожевав, продолжил: – Отец, лорд Паулус, часто ругает меня за проделки, и я прячусь тут. Здесь все свои, а Берта специально оставляет для меня плюшки.
– Так ты сын дяди Паулуса?
Он был приближенным Его Величества, но, в отличие от других, всегда одаривал меня доброй улыбкой. А иногда, пока никто не видел, гладил по голове, говоря: «Солнце нам свой лучик подарило и нарекло его Эмилий». Рыжик совсем не напоминал дядю ни глазами, ни цветом волос. Но всё же что-то объединяло их. Улыбка, тёплая и добрая.
– Ага, он мой отец. Что это у тебя? – Мальчик взял ещё одну плюшку и кивнул на книгу.
– Легенды и сказания о Словотворцах. – От смущения щёки стали гореть.
Надо мной всегда смеялись или злились, когда видели, какие книги я таскал из библиотеки.
– Ого! Да ты умный, значит, а я вот не люблю читать, но мне нравится слушать других. Особенно интересные истории.
– Если ты не против, то я мог бы их тебе почитать.
– Здорово! – Рыжик весело подпрыгнул на стуле, отчего тот опасно качнулся. – Меня Христианхен зовут.
– Христианхен? Это же хельгурское имя.
– Ты что-то имеешь против Хельгура? – Его брови угрожающе сдвинулись.
– Нет-нет, – поспешно возразил я. – Просто имя красивое. Означает «последователь бога».
– Бога? Не хочу я следовать богам! – Он упрямо сложил руки на груди.
– Ты не понял. Иногда бог – это вовсе не небожитель, а человек, который станет для тебя смыслом, и ты захочешь оберегать его, поэтому будешь следовать за ним. Например, полюбишь девочку и женишься или будешь кому-то служить, – голос сбивался от спешных объяснений.
– Хм. – Христианхен запустил пальцы в рыжие волосы, зачёсывая их назад. – Мне так больше нравится, но только не жениться! Вот влюбиться можно. А служить… для этого нужен тот, кого я буду уважать. Пока здесь одни дураки.
Он притворно вздохнул и развёл руками. Я облегчённо улыбнулся: мне вовсе не хотелось задеть единственного друга.
– Тогда мне называть тебя Тиан или Хрис?
– Не-е. – Его лицо скривилось.
– А если на велеросский манер? Крис?
– Крис?
– Да, от имени Кристиан.
Рыжик удовлетворённо кивнул.
– Но тебя я всё равно буду называть Солнышко Эми. – Он широко улыбнулся.
Крис произнёс прозвище без злобы или насмешек, так же, как и мама. В их устах это звучало искренне и тепло.
– Они девчачьи, – буркнул я.
– А ещё Кудряшка. – Он взял плюшку и, прищурив один глаз, кинул её в меня. – И вообще, мне больше нравишься ты – солнышко, чем угрюмый король – грозовая туча.
Я поймал булочку и рассмеялся. Этот мальчик не боялся говорить то, что думает, и с ним было легко и весело. Наша дружба стала моим спасением в перерывах междугневом отца и бесконечными уроками по военной подготовке. Я был готов защищать её даже ценой собственной жизни.
– Эми. – Нежные пальцы мамы осторожно наносили мазь на синяки. – Не стоит так гневить отца. Ты должен понимать, что пора взрослеть и готовиться к наследованию трона, а не сбегать с этим мальчиком.
– Он не просто мальчик, мама. Он мой друг! Единственный. – Как бы я ни храбрился, но обида вылилась в слёзы.
– Дорогой мой, не плачь. – Она прижала меня к себе, успокаивая.
– Я не хочу быть таким, как отец. И престол тоже не хочу.
– Ох, мальчик мой. – Мама нежно погладила меня по голове. – Боюсь, тебе не уйти от наследия, но, – она заглянула мне в глаза, – ты не обязан быть похожим на него. Будь собой, солнышко.
И я был, отстаивая своё право на существование и защищая дружбу с Крисом. Даже когда кнут разрывал мою спину – я был собой. Когда залечивал раны, как побитая собака, без надежды на жалость, – я был собой. Но…
Смерть мамы посмертным костром выжгла во мне всю надежду, а тень отца загородила свет, что помогал мне двигаться вперёд. Даже шрамы на спине уже не имели значения.
– Ты отправишься к капитану Сагату в его распоряжение. Будешь учиться военному искусству непосредственно в военном лагере. – Ненавистный стук массивного перстня по столу наводил ужас, который сменился обречённостью.
Все мечты и странные сны о Словотворце превратились в одержимость. А быть собой уже не имело смысла.
– Слушаюсь, Ваше Величество.
Последний стук перстня провёл черту между прошлым и неизбежным будущим.
– Эми, постой. – Кристиан нагнал меня в коридоре. – Что происходит? Я не мог к тебе попасть. Даже отец запретил приближаться к твоим покоям. Все говорили, что ты болен и… смерть Её Величества…
В его глазах шумел тёмный лес, полный светлячков. Крис схватил меня за плечо, разворачивая к себе, но я вырвался из хватки.
– Его Величество отправляет меня к капитану Сагату.
Он ошарашенно замер.
– Но это же военный лагерь, и он очень далеко.
– Именно. Меня будут обучать военному делу и готовить для трона.
– Эми…
– Не называй меня больше так. Я Эмилий Велеросский – наследник престола. Тебе всё ясно, Христианхен?
После этих слов Крис дёрнулся, как от пощёчины. Он сжал зубы и сквозь них произнёс:
– Слушаюсь, Ваше Высочество.
Так-то лучше, больше никто не будет называть меня Эми. Никто…
На моё счастье, капитан Саган очень хорошо знал маму и лорда Паулуса. Вместо жёстких
