последней надежды, из бочек и корыт, что стояли по углам дома, загодя наполненные водой, из плетня да, собственно, и из земли торчали вражьи стрелы. От их свиста и зловещего шелеста волосы у «монашка» каждый раз начинали шевелиться со страху, а хребет обдавало холодком. В отличие от киевских лучников. Никогда еще Яков не видел, чтобы одни люди убивали других так легко, деловито и буднично. При этом не менее деловито реагируя на смертельную угрозу в свой адрес. Никак, то есть, не реагируя. Пару раз на глазах монашка стрела чуть ли не оцарапывала лицо дружинника, а тот спокойно продолжал слать вниз свои аргументы с железными наконечниками. Куда, в кого они попадали, да и попадали ли вообще, в общем вое, гвалте, стуке и звоне разобрать было сложно.
Не все норды дожидались, когда корабль их не то что пристанет, а хотя бы подойдет к берегу. Те, что вооружены были полегче, срывали с бортов щиты и кидались в реку, словно только для этого они сюда и приехали — умереть. Увидел эту картину Яков в тот миг, когда один их дружинников без особых церемоний перетащил его к плетню, не сильно приветливо бросив при этом:
— Бушь стрелы подавать.
Словно поставив точку в его словах, в толстую балку, которой был изнутри укреплен плетень, с глухим стуком воткнулась стрела. Еще одна лихо свистнула чуть выше. Яков инстинктивно зажмурился и опустил голову вниз, по своему обыкновению при этом хорошенько втянув ее в плечи. И лишь когда в спустя пару мгновений снова открыл глаза, увидел, с чего это вдруг молчанов гридень притащил его себе на помощь. Из бедра дружинника торчала стрела. Навылет она не вышла, увязнув в мышцах и сухожилиях. Большую часть древка дружинник обломал, чтобы не мешался, и теперь возникало ощущение, будто в ногу ему впился идеально ровный сучок, заляпанный отпечатками окровавленных пальцев. По штанине на землю и в сапог стекала кровь.
— Все-таки, Птаха, хорошего маху наши дали, оставив на берегу столько дерева! — крикнул один из лучников тому, что притащил сюда Якова. Собственно, между ними монашек сейчас и находился. — Они сейчас смекнут, что к чему, возьмут эти бревна, да и вынесут ими все наши заборы, что от кур только годятся защищать.
Ни слова о ране. Будто у этого Птахи не стрела сейчас из ноги топорщилась расщепленным обломком, а заноза.
— А ты не давай им эти бревна взять, — вдруг раздался почти над самым ухом надсадный сип боярина Молчана. Видать, наоравшись, снова надсадил себе горло. А в творящемся здесь гвалте и не удивительно было, что этакий кабан подобрался к ним столь незаметно. — Один хрен до вечера никто из нас не доживет, — при этих словах Яшка чуть не взвыл. — Так что чем больше заберем с собой поганых, тем больше богов порадуем.
Очередная посланная снизу стрела выгадала именно тот момент, когда один из киевских лучников выпростался из-за укрытия. Выстрелить он не успел. Она угодила ему меж шеей и плечом.
— А! Твою мать! — вскрикнул дружинник, опрокидываясь на спину.
Почти тут же рухнул еще один. Ему повезло гораздо меньше. Пущенная снизу стрела воткнулась в горло, прошила навылет шею, позвонки, череп и, звякнув изнутри о железо шлема, сбила его на землю. Надежный, казалось бы, шишак, теперь бесполезно покатился полукругом у ног. Бывший его хозяин захрипел, упал на бок, судорожно хватаясь за горло, но внимания на его тщетные потуги ухватится за утекающую сквозь пальцы жизнь, кроме одного ошалевшего от ужаса Якова, никто уже не обращал.
— Ядрена вошь! — тут же вскинулся боярин. — Какого рожна расселись на одних и тех же местах?! Они, вон, уже выцеливать вас начали! Двигайтесь, перемещайтесь! Вы мне сегодня дольше нужны, чем на один бздох! Не всех еще гнид перебили! Сейчас, поди, на штурм, раздави их жопа, попрут!
Там, куда он тыкал пальцем, и вправду, как черная грозовая туча, наливалась силой из ручейков стекавшихся к ней отрядов и начинала выстраиваться в плотные ряды большая нордская рать. И было викингов там так много, что Яшка чуть не со слезами на глазах уставился на импровизированные укрепления хаты под холмом, где удара ожидала даже на вид очень хлипкая цепь дружинников. Хотя именно там был выставлен самый многочисленный их отряд. То, что вал норманнов сметет их с первой же попытки, даже не прибегая к помощи раскиданных тут и там под ногами бревен, было очевидно любому человеку без знания аналитики. А следом норды устремятся сюда, наверх. И три десятка оставшихся лучников их, конечно, не остановят тем более.
21. Битва у Мегры (продолжение)
Очнулся от полных отчаяния мыслей после того, как что-то тяжело ударило по голове. В первый ужасный миг подумал, что и его достала нордская стрела, но в следующий понял: умирать он пока не собирается.
Его новый знакомец Птаха, морщась от боли, кивнул куда-то в сторону яшкиной макушки:
— Целее будешь. А Мере все едино боле не пригодится.
Проследив за взглядом киевского воина, Яков снова похолодел. Птаха напялил на него шелом только что убитого соратника. Кровь с внутренней стороны шлема, которая теперь бодро катилась у Яшки между лопаток, приндлежала бывшему его владельцу.
Но Плаха, не дав толком осознать тонкокожему царьградцу всю вопиющую ужасность ситуации,
— Я пустой, — сквозь сжатые от боли зубы пришипел Птаха. — Стрелы — в хате. Тащи пару-тройку колчанов. Лучче — шесть. У остальных, вона, тож сумы скоро дно покажут.
Яков неверяще посмотрел на раненого воина, который, стараясь не тревожить простреленную ногу, пытался отползти в сторону, меняя, видать, позицию. Потом перевел глаза на истыканный стрелами норманнов домишко. Тот больше походил сейчас на гигантскую подушку для иголок. И именно туда посылал его дружинник. Ноги это распоряжение не желали выполнять ни в коем случае, мгновенно превратившись в безжизненные колоды.
— Слышь, паря, — вдруг раздался у него за спиной сдавленный шепот. Испуганно развернувшись, Яков увидел того самого лучника, который совсем недавно негативно высказывался на предмет опасности бревен на берегу в свете намечающегося штурма. — Ты бы шел побыстрее, куда тебя просят. Говорят же тебе — вежливо! — стрелы на исходе. Кончатся, потом разве что ссать с обрыва на их головы останется. Ну, или тебя кинуть, авось придавишь кого. Давай мухой! Быстрее побежишь, стрела не догонит. Ну!
ХХХ
Со стороны нордского строя неслись крики и проклятия. Не нужно было считаться особо премудрым ромеем, чтобы догадаться — в плен викингам лучше бы не сдаваться. Пока
