Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
культурный и социальный контекст.
На протяжении всех этих лет многие люди спрашивали меня, не начались ли у меня проблемы после публикации. Никогда не понимала их беспокойства. Нет, не то чтобы многие участники моего исследования прислали мне благодарственные письма. Но в целом у меня сложилось впечатление, что они высоко оценили мои научные усилия, основанные на многолетнем изучении этой области, мое стремление объяснить то, как они видят мир и себя, через призму культурной и социальной истории, а также современных социальных наук.
Стоит упомянуть и еще об одном моменте, благодаря которому я была избавлена от массы волнений и проблем. Незадолго до публикации моей книги в 2018 году издательство Oxford University Press в Нью-Йорке решило нанять юриста, специализирующегося на клевете – и, в частности, на тщательной проверке мемуаров и биографий в поиске заявлений, которые могут повлечь возбуждение судебных исков. Этот эксперт оказался на вес золота. Он просмотрел мою рукопись строка за строкой и указал на ряд моментов, на которые бы я, несомненно, не обратила никакого внимания.
Как я узнала в ходе этого процесса, во многом мой подход был до смешного неправильным. Всякий раз, когда я описывала анонимных респондентов, я старалась представить их более привлекательными, красивыми и хорошими людьми. Юрист сказал мне, что я должна поступить с точностью до наоборот, а именно подчеркнуть не самые приятные их качества, будь то физические данные или черты характера. Причина очень проста, объяснил он: люди гораздо реже поднимают шум из-за не слишком привлекательных персонажей (даже если подозревают, что это могут быть они сами). А порой им может даже не прийти в голову, что этот не вполне лестно описанный персонаж может изображать их.
В итоге, однако, как объяснил мне юрист, специализирующийся на клевете, нет никаких гарантий, что люди не возмутятся и не почувствуют себя оскорбленными по каким-то совершенно случайным поводам – это непредсказуемо. Но несмотря на это заявление и его совет делать акцент на не самых привлекательных чертах героев, он подчеркнул, что некоторые темы являются абсолютным табу, как бы открыто о них ни говорили. К таким темам относятся, к примеру, пластическая хирургия и использование ботокса. И, как бы свободно некоторые респонденты ни рассказывали мне о своих внебрачных партнерах и как бы ни хвастались ими, эта сторона жизни также не подлежала обсуждению и все фрагменты, касавшиеся этой темы, должны были быть немедленно удалены. Надо ли говорить, что с такой же непримиримой беспощадностью были цензурированы любые намеки на древнейшую в мире профессию.
Олигархи как российское явление
Читатель, не отслеживающий освещение этой темы в западных СМИ в последние месяцы, вряд ли в курсе того, насколько беспорядочно стал использоваться термин «российский олигарх» с февраля 2022 года. До этого термин «российский олигарх» употреблялся почти исключительно в заголовках желтой прессы. Попробуйте найти академическую работу, название которой содержало бы слово «олигарх» применительно к России, помимо тех, что посвящены исследованию 1990-х годов. С февраля 2022 года этот ярлык получают все, будь то настоящий олигарх, генеральный директор окологосударственной компании, близкий друг Путина или государственный чиновник, причем даже в официальных документах ЕС и США.
Тенденция называть всех подряд олигархами дошла до абсурда. 22 апреля 2022 года ко мне обратились сотрудники одного из авторитетнейших в мире новостных каналов с просьбой дать интервью по поводу Сергея Протосени и Владислава Аваева, двух представителей газовой отрасли, которые были найдены мертвыми вместе со своими семьями с разницей в несколько дней. (Протосеня с 2002 года по 2014 год занимал должность главного бухгалтера «Новатэка», а Аваев был вице-президентом «Газпромбанка».) Ведущий этого уважаемого канала настоятельно хотел узнать, могли ли эти двое, кого он упорно называл олигархами, общаться в последние дни своей жизни, насколько хорошо они знали друг друга и могли ли выступать против Путина. Я ответила, что ничего об этом не знаю и вообще никогда раньше не слышала этих имен. Ни один бухгалтер, сколь бы высокооплачиваемым он ни был, и ни один экс-вице-президент не тянет на звание олигарха.
Эта история может показаться малозначительной, но в ней кроется нечто большее, чем просто небрежность в журналистике. Интерес к олигархам после начала военной операции радикально вырос. На этом фоне многочисленные репортеры, которые обращались ко мне, очень хотели узнать, кого из российских олигархов можно назвать «хорошими», а кого – «плохими» и кто из них всегда занимал антикремлевские позиции. На первый вопрос я отвечала, что подобное черно-белое мышление не очень разумно, а на второй – что никто, если только они не поссорились с Путиным и, следовательно, не видели больше возможностей продолжать делать большие деньги в России. Вряд ли кто-то из журналистов остался удовлетворен такими ответами.
Поиск «хороших» среди богатых русских – одновременно логичный и противоречивый феномен. С одной стороны, западное общество впитало идею уважения к «хорошим» богачам, за которыми закрепилась слава инноваторов: долгие годы ему твердят, что рыночная экономика могла бы функционировать по-настоящему эффективно, если бы не «плохие» богачи. С другой стороны, на Западе уже много лет продвигают идею, что именно российские олигархи по своей природе «плохие» – настолько, что по отношению к ним дозволяется быть «немного расистами», при этом беспощадно борясь со всеми прочими проявлениями расизма. Сегодня в центре внимания находятся россияне, но с подобным отношением сталкиваются и другие незападные олигархи. Как написал 15 февраля 2022 года в своем блоге французский экономист Тома Пикетти, «мы всячески стараемся обособить приносящих пользу обществу, достойных западных „предпринимателей“ от вредоносных и паразитирующих российских, китайских, индийских или африканских „олигархов“. Но правда состоит в том, что между ними много общего».
В идеологическую ловушку, о которой говорит Пикетти, попадают и исследования в области социальных наук. Исследования незападных элит обычно считаются значимыми, только если они сравнивают зарождающиеся элиты в одной менее развитой стране с элитами в других таких же странах (например, когда российский высший класс сравнивается с таковым в Китае, Индии и арабских государствах). На мой взгляд, это большая ошибка. Изучение элит за пределами западного мира может выявить важные латентные и скрытые черты, которые присущи и западным элитам. Исторически сложившаяся легкость, с которой богатые русские выражают свои мысли, дает нам уникальный шанс достичь крайне ценного социологического понимания элит по всему миру – не только в плане их веры в собственное биологическое превосходство, но и с точки зрения того, насколько они готовы в случае необходимости приветствовать недемократические меры, чтобы защитить личное состояние.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
