лицензированный университет, факультет на выбор. К сожалению, персональный, прикреплен к личности. И на личном контроле э…
— И за какие заслуги такие? Эй, жирный, за что тебе говорят. Стой, ты куда собрался?
— Как куда? Домой. Как я понимаю, ехать в столицу мне теперь не надо. Именной вызов при свидетелях конфискован людьми графа Собакина. Имперским дознавателям объяснять будете — почему я не приехал.
— А ну стоять, мы тебя не отпускали.
— А вы уверены, что мне требуется ваше разрешение?
— Ты Скотинин, а значит обязан…
— Погоди брат, тут написано, — «Явиться Борису Тараканову».
Печально, была вероятность, что там останется Борис Скотинин, и Тараканову учиться вовсе не обязательно. Но это слишком просто. Так пачками бы от учебы или службы косили.
Напряженное перечитывание, разглядывание со всех сторон. Бедный манускрипт, тебя только на зуб не попробовали.
— Это Скотинин, я его фото видел. И вызов из Белозерска только один был.
— Сам вижу, что Скотинин, не понимаю, как так?
Удивленный враг — побежденный враг, как минимум наполовину, ну или на четверть.
— Судари, вы меня с кем-то перепутали, избили, унизили и отобрали документ императорской важности.
— Держи свой документ, важности, — Афоня швырнул бумагу под ноги, которая сразу свернулась в трубку, — Ты обязан сказать, что…
— Не уверен, что кому-то из вас чем-то обязан.
— Как ты смеешь?
Соединил ладони. Вызов исправника.
— Матвей Фомич, Боря, Борис желает вам доброго здравия, — фамилию не стал называть, ни прошлую, ни настоящую, только вопросы лишние возникнут.
— Чего тебе? Я делом занят.
— Да вот решился, дадите еще раз пест потрогать?
Собеседник задохнулся от негодования, — Ты, да ты…
Нормально, внимание привлек, теперь можно по существу:
— Извините, шутка неудачная. Тут на площади перед вокзалом молодые виконты Собакины публично оскорбили и избили аристократа. Нет не вассального, из княжеского рода. Абсолютно без причины. Записи? Конечно есть, тут человек пятьдесят засняли каждую мелочь. Знаю, что не по вашей части, но у вас же связи есть, пожалуйста, сообщите, куда следует. А то эта страшная женщина, которая нам беседовать помешала, обязательно опять вмешается. Ну вот зачем вам клановая война территории Белозерска?
Слушали мой разговор внимательно, все четверо, даже амбал стал чуть пониже ростом.
Афоня выдал, — Он и оберов вызвал.
— Не сделают нам ничего оберы, вся власть у отца в канцелярии. Давай, звони ему и сознавайся.
— А че я? Вызов ты отобрать решил.
— А ты меня почему не остановил? Ты умнее и старше.
Надо в правильное направление их подтолкнуть. Побили крепко, во щеку опять разодрали, которая только корочкой покрываться начала. Губу разбили, одежда, очередной комплект только на тряпки. Но Боря персонаж не обидчивый, разумеется, если удастся выйти с прибылью.
— Господа, как будем решать возникшее недоразумение?
Тупят и друг на друга смотрят.
— Судари, инцидент, который между нами произошел, можно было посчитать детской шалостью, но среди взрослых людей так не принято.
Виконт, который Гавриил, недобро прищурился, — Погоди, идея есть. Брат, ты забыл, что конфликты с вассалами решаются только через канцелярию.
— И что?
— Конфликты с вассалами решаются только через канцелярию!
Туго до Афони доходит, Боря и то догадался — не видать нам с ним прибыли.
— Афанасий, конфликты с вассалами решаются только через канцелярию, а он не вассал.
— Подери нерадивый, он же не вассал, — до Афони тоже дошло, — Борис Тараканов ты оскорбил мою честь и достоинство, ты показал мне фигу. Это оскорбление можно смыть только кровью. Я вызываю тебя на дуэль чести. Здесь и сейчас!
С фигой, конечно, погорячился. Но зато как красиво было. С другой стороны, все равно нашелся бы повод. Не привыкли братья признавать свои ошибки. Единственный вариант замять дело до приезда канцелярии и прочих органов — сделать так, чтобы Боря больше никому ничего не сказал. Лишать тебя сейчас Боря будут самого дорого — твоей никчемной жизни, публично и показательно.
Стоит Афоня, ладонь задрал, ждет чего-то, неужто меня? И типа отказавшись я навсегда лишаюсь чести, становлюсь изгоем и бла, бла, бла.
— Борис Тараканов отказывается от дуэли.
Гавриил задохнулся от возмущения, — Что, он отказался, все слышали? Да ты просто трус.
Довольно растянул губы, — Это точно, еще какой!
— Трус, жалкий, ничтожный.
— В самую точку, и чувствую себя от этого просто великолепно. Еще вопросы есть?
С Афоней и его друзьями бы прокатило, но этот старший чуть умнее, ненамного, как раз настолько, чтобы не дать расстаться по-человечески.
— Афоня, раз у него нет чести — он не может считаться дворянином. А значит его можно наказать как простого холопа. Ну ка братишка, проучи, покажи мужику его место.
Афоня сбегал к машине, вернулся без трости, но со здоровенным кнутом. Неспешно развернул, разминая плечи. Худое оружие. Никогда мне не нравилось. В умелых руках вещь страшная. Если этот крендель им умеет владеть, дела мои хуже некуда. Хороший пастух за десять метров снимает с уха коровы слепня, не повредив животинку.
В подтверждение мыслей, все остальные участники резво бросились в стороны.
Кнут щелкнул в воздухе. Афоня вытянул руку с растопыренным пальцами, от хлыста во все стороны побежали блестящие водяные жгуты. Поползли как сытые удавы. Вроде не быстро, но сразу во все стороны, ни убежать, ни увернуться. Одна из петель захлестнула лодыжку. Коснулась кожи.
Мама, это не вода, ногу ожгло кипятком, и штанина задымилась. Попытался подпрыгнуть, но не в том я теле, чтобы две ноги зараз от земли отрывать. Я и одну могу с трудом, когда руками надежно упираюсь. Попробовал отшатнуться, поскользнулся на ровном месте, шлепнулся на задницу.
Накрыло ржанием со всех сторон:
— Покажи ему, Афоня, покажи.
— Сдери с него шкуру, чехол на мобиль получится.
— Это не аристократ, а тварь безродная, скотина жирная.
Спину жигануло так, что вскочил как мячик и заплясал на месте.
— У-у-у.
Вентилируем легкие, глубже, еще, еще. Пока не начну задыхаться от кислорода. Активировал воздух, закрутил вихрь вокруг тела. Стиснул зубы до хруста, пришлось скорчиться, чтобы держать ладони ровнее, коробка с котом под мышкой.
Еще, сильнее. Все силы, все напряжение в вихрь. Стена воздуха поднялась такой силы, что начал видеть окружающих через мутное стекло. Можешь же Боря, когда приспичит.
Еще, еще сильнее. Показалось, что не чувствую опоры. Боль в ноге и спине утихла, прервал значит мой кокон едкую дрянь.
Покосился вниз, пресвятые ежики, от башмаков до земли метр. Вот так значит, Боря, в воздух подниматься надо. А говорил — не могу.
Афоня начал раскручивать хлыст. Водяные струи заколотили по моему кокону, выбивая разноцветные брызги. А броня то держит!
Больше
