их молочник объявил мальчиками и под этой маркой распределил среди друзей и знакомых. Когда, почти одновременно, все они произвели на свет еще по пять котят, в пяти лондонских домах царил ужас. Нельсон производила потомство примерно раз в полгода, и в конце концов обе мисс Гулливер поняли, что не в силах посвятить жизнь подыскиванию — раз в несколько месяцев — приюта для новорожденных котят. Но перспектива периодического уничтожения невинных существ ужасала их котолюбивые сердца, и вновь призванный на совет молочник посоветовал отнести Нельсон к ветеринару. Это и было сделано после долгих терзаний; за обезболивание заплатили лишние полкроны, и Нельсон вернулась домой, надежно избавленная от нового потомства. До этого события она и сама была игривой, как котенок, а теперь стала степенной и сонливой и едва подымала голову, когда перед ее носом бросали шарик для пинг-понга, и презрительно отворачивалась от заводной мышки. Все же ее хозяйкам стоило труда не подпускать ее близко к аквариуму; а еще она могла часами сидеть на подоконнике, наблюдая за ласточками, порхающими меж ветвей старого платана в саду, время от времени вытаскивая из-под себя сложенные лапы и нервно ерзая. А то, бывало, изогнутое перо от подушки, парящее над ковром, или пушинка, колышущаяся в солнечном луче, вдруг будили ее заснувшие рефлексы, и мисс Джессика с мисс Мадж прижимались друг к другу, когда покоящаяся статуэтка вдруг оживала и их одалиска прыгала на пушинку в воздухе или, растопырив лапы, бросалась на порхающее перышко. Но ее хищнические инстинкты угасали, и уже никогда она не приносила к ногам своих хозяек мертвую мышку или колышущуюся массу лягушачьего тельца.
Затем она утратила и прожорливость, которая так восхищала ее хозяек и которую они старались удовлетворить с таким радостным рвением. У нее пропал аппетит, и нечастого гостя, пришедшего в дом в тот момент, когда кошку уговаривали поесть, мисс Джессика (или это была мисс Мадж?) встречала, приложив палец к губам, тогда как мисс Мадж (или мисс Джессика) сидела, положив на колени вязанье. Оглянувшись по сторонам, гость не находил ничего, кроме кошки, лакавшей молоко из блюдца с того края, что был подальше от ее подобранных под себя лап. И лишь когда она, лениво облизываясь, отворачивалась от блюдца и мощным прыжком забиралась на диван, мисс Джессика (или, быть может, мисс Мадж) предлагала посетителю стул и с заискивающей улыбкой объясняла, что при малейшем беспокойстве Нельсон может отказаться от еды.
Четвертым в этой не слишком жизнерадостной компании был Сильвер, рыба-гольян. В гостиной дедушкины часы с маятником отмеривали секунды, а те слагались в часы, возвещавшие о себе тяжелым звоном; но раскатистые удары, от которых углублялись морщины на лицах обеих мисс Гулливер и чья тяжесть давила даже на более упругую плоть Нельсон, что могли они сделать с двухдюймовой рыбкой, то и дело выскакивавшей из гущи крохотных водорослей и снова погружавшейся воду в тот самый миг, когда казалось, она уткнется своим тупым носом в бортик аквариума? Глаза Сильвера оставались выпуклыми, ни одна бороздка не пролегла по его сверкающей броне, и его четкие обводы не расплывались от возраста. Гости иногда удивлялись, почему мисс Гулливер не заведут попугая. Птица не лучше, но и не хуже, чем рыба, годится для совместного проживания с кошкой, но зато она способна доставить гораздо больше радости. Когда-то Сильвер был им «послан», оставлен чьей-то неведомой рукой в банке у задней двери дома, и у них не хватило духа отослать его обратно. Да и куда бы его можно было отослать? И они внесли банку в дом и поставили ее на пол в кухне. Тут же появилась Нельсон, хотя перед этим в ее поисках был тщетно перерыт весь дом. Словно завороженные, они смотрели, как кошка запустила лапу в сосуд, быстро выдернула и стряхнула с нее холодные капли. Машинальным движением она облизала подушечки под когтями, не отводя хитрого, злобного взгляда от маленького серебряного бумеранга в банке. Во второй раз жестокая лапа погрузилась в воду глубже и появилась на поверхность не пустой, но гольян набрал в жабры воздух, метнулся вверх и камнем упал обратно в сосуд. Нельсон сделала еще одну попытку, проведя по поверхности воды лапой, но струйка, плеснувшая вверх и ударившая ее в нос, казалось, отбила у нее всякую охоту Раздосадованная и сбитая с толку (мисс Джессика и мисс Мадж знали и умели понимать все выражения ее мордочки), Нельсон подняла лапу, быстрым коротким движеньем языка облизала ее, грациозно поставила на пол и засеменила из кухни. Мисс Джессика сделала ужасное предложение сварить рыбу Нельсон на ужин, но мисс Мадж поняла, что она говорит не всерьез. Она сказала это «нарочно», чтобы подразнить сестру. Мисс Мадж поняла это по тому движенью, с каким мисс Джессика подняла банку из-под варенья и выгнала на задний двор Нельсон, которая к тому времени вернулась и смотрела на сосуд блестевшими глазами.
Сильвер был водворен в аквариум, который мисс Мадж достала из шляпной коробки, хранившейся на чердаке. Об этом аквариуме сестры вспоминали с угрызениями совести, которые трудно передать словами. Когда-то в нем томились три золотые рыбки, утешение последних лет их прикованной к постели матери. Все они померли вскоре после ее похорон, ибо ни одна из сестер (они были так молоды и так бессердечны) не могла согласиться с тем, что именно она должна давать рыбкам корм…
Мисс Мадж долго сидела на полу чердака и, держа в руках аквариум, смотрела на него со слезами на глазах. Сквозь его стеклянную грань ей была видна блестящая черная стенка шляпной коробки; поуже внизу, она изящно расширялась кверху, подобно распускающемуся цветку; или, быть может, она была похожа на перевернутую шляпу, точнее, цилиндр. Когда-то в ней и в самом деле находился цилиндр, и на дне ее, завернутая в шелковистую бумагу, еще лежала зеленая бархотка, предназначенная для того, чтобы приглаживать глянцевитые бока шляпы. Цилиндр принадлежал ее отцу; будучи истинным воплощением его достоинства, шляпа извлекалась на свет лишь по поводу свадеб и похорон, а также для периодического осмотра. Еще долгое время после смерти отца коробка стояла под супружеской кроватью, но когда умерла и мать, мисс Джессика отнесла коробку на чердак, а сам цилиндр отправила на распродажу. Единственный раз в году, в день Гая Фокса[118], за покупками отправлялась лишь одна из мисс Гулливер; другая оставалась дома с Нельсон, закрыв окна и задернув шторы, — хлопки петард и хриплые крики приводили Нельсон в истерическое состояние, и
