33. Хассан
Дом Потерянной Розы располагался в укрытии между склоном горы и берегами Змеиной, в месте, известном как Вороний Изгиб. Оно скорее представляло собой поселение из маленьких коттеджей, конюшен и амбаров, но стало первым намеком на цивилизацию за последние три недели, и за это Хассан был благодарен.
После исчезновения Гектора и Эфиры Хассан и остальные подождали день, чтобы проверить, не вернутся ли они, а потом решили двигаться дальше. Куда бы ни отправились Эфира и Гектор, Хассан сомневался, что они вернутся.
Остальная часть группы шла вниз по берегу три дня и четыре ночи, даже под дождем, когда на горы обрушилась гроза. Потом они пересекли перевал пониже, который вывел их снова в долину. Хассан пережил самую ужасную неделю в своей жизни, а у него таких было много.
Они едва обменялись хоть словом во время путешествия. Говорить было не о чем. Они потерпели неудачу. Проиграли. Иерофан погиб, но Хассан не испытывал никакого триумфа. Он просто чувствовал опустошение.
Он находился на другом конце мира от Назиры. И ради чего?
Когда три дня назад они прибыли в убежище, намокшие и уставшие после пути, маленький пожилой мужчина приветствовал их у двери. Как только Антон сказал, что их прислала Странница, старик, Тува, пригласил их внутрь. Он не задавал много вопросов, просто отвел их искупаться в теплых ваннах, накормил первым за неделю горячим обедом и сказал, что они могут оставаться здесь столько, сколько им понадобится.
Тува нашел им работу на ферме, которая помогла отвлечься, а это нужно было всем. Хассан провел последние два дня, доя коз и помогая собирать поздний урожай капусты и репы. Было приятно выполнять простую, но тяжелую работу по добыванию еды и не думать ни о чем другом. Но Хассан понимал, что эта пауза, эта передышка в итоге закончится. Они не знали, какие разрушения бог обрушивает на мир, и нуждались в плане.
На третий день Кхепри нашла его в роще гранатовых деревьев. Хассан собирал плоды в корзины, подставив спину солнечному теплу.
В глазах Кхепри принц увидел знакомый блеск. Именно так она смотрела, когда собиралась что-то сделать и принимала решение, что ничто ее не остановит. Хассану нравился этот взгляд, но он его и пугал.
– Я получила новости, – безо всякого предисловия произнесла она.
Хассан поставил корзину у ног и вытер лицо рукавом. Только одна тема могла вызвать у Кхепри такую тревогу.
– Из Назиры?
Она кивнула.
– Тува говорит, что в городе все еще остается несколько членов Потерянной Розы. Он связался с ними, чтобы узнать, что происходит. И, Хассан, все… все плохо. Теперь, когда Иерофан мертв, Летия стала еще жестче. В других городах вдоль реки подняли восстания, и она использовала их как предлог посадить всех подозреваемых в несогласии в тюрьмы.
– Она понимает, что ее власть в городе слабеет теперь, когда Иерофана больше нет, – сказал Хассан. – И сделает что угодно, лишь бы удержать контроль.
– Да, – мрачно согласилась Кхепри. – Но это не все. Поговаривают, что некоторые из региональных правителей выше по реке объединились, чтобы бросить вызов праву Летии на престол Херата.
– Так почему же они не действуют? – спросил Хассан.
– Не знаю, – ответила Кхепри. – Наверное, из-за страха. Без того, кто сменит Летию на троне, Херат может погрузиться в кровавую гражданскую войну. Они не хотят Летию, но и этого не хотят.
Хассан кивнул:
– И Летия об этом знает. Она воспользуется этим страхом, чтобы цепляться за трон. Кхепри…
Она прервала его:
– Я возвращаюсь в Назиру. Тува уже все организовал. Лодка отвезет меня вниз, в дельту, и затем я уплыву оттуда на корабле.
Хассан постарался не вздрогнуть:
– Ладно.
– Я хочу, чтобы ты поехал со мной.
Она смотрела на него так же, как в тот день, когда проникла на виллу Летии и потребовала его аудиенции. Когда поцеловала его на борту «Крессиды» в ночь перед возвращением в Назиру. Оба не раз сбивались с пути с тех пор. Принимали ужасные решения. Делали то, что никак не повернуть вспять.
Но в конце концов оба были еще здесь.
Выражение лица Кхепри смягчилось.