– Лежи, я сейчас, – сказал он Светлову. – И не вздумай подыхать, понял? Как ты вообще?
– Больно, – пожаловался Светлов. – Без штанов.., холодно… И комары…
– Ну раз комаров заметил, значит, не так уж больно, – успокоил его Юрий и побежал к машине за аптечкой.
* * *
…Помятый “уазик” скорой помощи в сопровождении милицейского “лунохода” появился только в четвертом часу утра. К этому времени Светлов впал в забытье, да и Юрий, сидя над его постелью, все время клевал носом. Просыпаясь, он смотрел на часы и каждый раз с досады скрипел зубами: время шло, уходило, просачивалось сквозь пальцы, и ничего нельзя было сделать, чтобы его остановить или хотя бы ненадолго задержать.
Потом, естественно, началась обычная милицейская морока. Сначала в отделении ближайшего поселка, где сонный дежурный ничего не хотел слушать и в ответ на любую реплику только широко зевал, демонстрируя испорченные зубы, а потом в Москве, на Петровке, откуда за Юрием прислали персональный автомобиль. Произошло это, естественно, лишь после того, как в Светлове признали пропавшего несколько дней назад журналиста, которым были под завязку полны все выпуски телевизионных новостей.
Майор с Петровки, который общался с Юрием, не скрывал своего разочарования его плохой осведомленностью. Юрий тоже ничего не скрывал – во всяком случае, своего раздражения. Ему зверски хотелось спать, рассеченная голень ныла, и болело потревоженное плечо, а чертов мент все не верил ему, все выпытывал подробности, заходил с разных сторон и заставлял повторять одно и то же по несколько раз, надеясь подловить Юрия на расхождениях в показаниях. Юрий огрызался, очень довольный тем, что до сих пор ему здесь не повстречалось ни одной знакомой физиономии: попадись он на глаза кому-нибудь, кто был в курсе его прошлых дел, его бы промурыжили здесь до вечера. А так – ну что с него, в самом деле, можно было взять? Ехал человек к приятелю, вез топорик, который тот по рассеянности забыл, а тут вдруг такое – стрельба, кровь… О том, что приятель его в розыске, он понятия не имел, да и сам приятель тоже – спросите его самого, если уже пришел в себя. Не может же он, Юрий Филатов, отвечать за выдумки журналистов! Он – водитель… Был водитель. Машина-то тю-тю, а родная милиция, вместо того чтобы бандитов ловить, клепает мозги честному, ни в чем не повинному раненому человеку…
На языке работников Петровки, 38 и их “подопечных” такая манера поведения называлась “лепить горбатого”. Майор, который допрашивал Юрия, сообщил ему этот ценный факт и присовокупил кое-что от себя. Юрий, поняв, что допрос в основном окончен, крякнул и ответил, вложив в свой ответ все, что, как говорится, накипело. Майор с интересом выслушал ответ до конца. Он даже голову склонил к плечу от внимательности и вдобавок мечтательно закатил глаза. Когда Юрий замолчал – кончилось дыхание, – майор открыл глаза, вытянул перед собой указательный палец и ткнул им в аккуратно отпечатанную по трафарету картонную табличку, висевшую на боковой стенке платяного шкафа. “В кабинете не быковать!” – гласила табличка.
– А кто быкует? – устало спросил Юрий. – Это я так, в сердцах… Так я свободен?
– Задержать бы тебя, – с явным сожалением в голосе сказал майор. – Не нравится мне твоя рожа, гражданин Филатов.
– Так ведь не за что! – сочувственно сказал Юрий.
– Так а я же о чем тебе толкую, – не стал спорить майор. – Иди. Свободен.., пока.
Юрий покинул кабинет, не обратив внимания на это “пока”, столь же многообещающее, сколь и привычное в устах работников правоохранительных органов. Все мы свободны “пока”, подумал он, спускаясь в вестибюль и стараясь не слишком хромать. Каждый несет свой крест, каждый тянет свое ярмо… Это, что ли, свобода?
Он посмотрел на часы. Рассуждать о свободе или ее отсутствии некогда. Дело близилось к полудню, а воскресный полдень – это время, когда никого нигде невозможно найти. Да еще летом… Правда, погода была на стороне Юрия: второй день подряд шел дождик, так что ни о каких пикниках и пляжах не могло быть и речи.
Спрятавшись под каким-то навесом, Юрий вынул из кармана мобильник Светлова и позвонил Мирону на его “трубу”. Как ни странно, Мирон оказался не дома и не на даче, а в редакции и, что было еще удивительнее, до сих пор пребывал в блаженном неведении относительно последних новостей.
– Экстренный выпуск клепаем, старик, – сообщил он Юрию. – Целиком посвященный Диме Светлову.
– Ему или его памяти? – не удержался Юрий. Вопрос прозвучал кощунственно, но Юрий-то знал, что со Светловым все в порядке. Ему просто было интересно проверить, знает ли об этом Мирон.
– Не смешно, – строго сказал Мирон. “Ну и что я проверил? – подумал Юрий с неловкостью. – Тоже мне, Эркюль Пуаро! Сыщик из меня, как из бутылки молоток."
– А я и не смеюсь, – проворчал Юрий. – Ты будешь на месте? Я хочу приехать.
– Я буду здесь еще часа два, – сказал Мирон. – Может, даже два с половиной, но не больше. Так что поторопись, если хочешь получить свою премию.
– Ах да, – сказал Юрий, – премия… Тогда лечу. “Премия, – усмехнулся он. – Обалдеть можно! Хотя, он же ничего не знает… Он даже про машину не знает, бедняга. Но машина – это, пожалуй, самая мелкая из его неприятностей, если не считать того, что я намерен с ним сделать."
«Только бы не сбежал, – думал Юрий, ловя такси и называя адрес редакции. – Только бы не почуял чего-нибудь и не побежал предупреждать своего хозяина. А хозяин у него есть наверняка. Ведь не самому же Мирону была нужна эта шумиха вокруг МКАД!»
Мирон, однако, ничего не почуял и никуда не побежал. Когда Юрий вошел в кабинет, он торопливо выбрался из-за стола и двинулся ему навстречу, широко улыбаясь и заранее распахивая объятия, словно Юрий был его старинным приятелем. Весь вид его словно говорил: “Кто старое помянет, тому глаз вон. Нам еще с тобой работать и работать, так что давай искать общий язык…"
Юрий ловко уклонился от объятий, стараясь, чтобы это не выглядело чересчур демонстративно, и сказал, сразу беря быка за рога:
– Игорь, кто заказал статью о МКАД? Широкая улыбка медленно сползла с лица Мирона, уступив место выражению искреннего удивления и легкой обиды. “Артист, – подумал Юрий. – Интересно, чего он ждет за свое актерское мастерство – аплодисментов?"
– Что-то ты какой-то растрепанный, – участливо сказал Мирон. – Дерганый какой-то. Сон плохой приснился? О каком заказе ты говоришь? Димка вел независимое журналистское расследование, вот и все. Я дурак, конечно, что согласился напечатать тот его материал, но кто же мог знать?..
– Игорь, – сказал Юрий, – у меня мало времени. А у тебя, боюсь, его еще меньше. По-моему, ты еще не представляешь, во что ввязался, но это твои проблемы, и мне до них нет никакого дела. Я хочу знать одно: кто заказал статью. И ты мне это скажешь, поверь. Ну?
Мирон открыл рот, собираясь что-то сказать, и тут же его закрыл. Видимо, что-то в лице Филатова подсказало ему, что спорить бесполезно.
