не милиционер. Мне все равно. Мое дело – вам дырку в животе зашить. Ну и проследить, чтобы потом все хорошо срослось.
С этими словами врач посмотрел меня, потыкал пальцем в швы и пообещал, что если все будет хорошо, то дренаж завтра уберут.
- А почему, вы, собственно лежите? – Спросил он. – Вы не умираете, зашили вас качественно, банка не удобная, так у всего отделения такие.
- Я думала, что надо лежать. – Призналась я. – И я честно лежу.
- Можете ходить. – Разрешил врач и, перешел к следующей пациентке.
Мама привезла мне халат, нижнее белье, футболки и тапочки, так что я оказалась вполне собранной к пребыванию в больнице.
- Платье я выбросила. – Призналась мама. – Не буду тебе говорить, что оно было ужасно. Честно говоря, я была удивлена, что ты позволила себе выглядеть таким безвкусным образом.
- Это вышло случайно. – Впервые за последнее время мне стало стыдно. – И я очень надеюсь, что больше не повторится. Я очень торопилась и обратилась к непрофессионалам.
- Я тоже надеюсь, что это больше не повторится. – Чопорно кивнула мама. – Не забывай, пожалуйста, что ты представляешь всех нас.
Я поторопилась со всем согласиться. Мама и так превзошла саму себя по мягкости и терпению.
Вскоре время посещения закончилось, как и обход врача. Я проводила маму и, извиваясь как червяк, под одеялом кое-как оделась.
Встать оказалось не так-то просто. Голова кружилась, во рту была помойка и пустыня, а ноги отказывались идти. К тому же живот при каждом движении отзывался болью.
- Ты куда, девочка? – Отозвалась с соседней койки старушка из деревни.
- В туалет. – Призналась я.
- Я помогу.
С неожиданной для меня резвостью, бабушка вскочила и подхватила меня под руку. Мир пару раз качнулся, а потом встал на место.
- Пойдем, милая, не торопись. Бабушка уже старенькая. Бабушке тяжело быстро ходить.
Так, придерживая друг дружку, мы сходили в туалет.
Умытой и с чистыми зубами лежать в своей кровати оказалось приятнее. Если бы еще можно было пить и тем более есть, то мир стал бы еще лучше.
Вечером медсестра разрешила мне выпить три глотка воды. Это была самая вкусная вода в моей жизни. Но, кажется, до желудка она не долетела. Ее всосал в себя измученный и высохший пищевод.
Утром меня разбудила медсестра с градусником.
- Ну и здорова ты поспать. – Не слишком вежливо заметила она, вручая мне градусник. – Уж солнышко давно встало. Сейчас обход уже будет, а ты тут лежишь немытая и нечесанная. Не стыдно?
Мне стало немного стыдно и я, честно измерив температуру и сдав градусник суровой женщине, отправилась умываться.
Врач разрешил мне пить сколько хочу, в том числе бульоны и кисели. Так что, как только обход закончился, я написала письмо домовому, где запросила и то и другое.
Хотя кушать мне не хотелось. Хотелось лежать, спать и ничего не делать.
Но я подняла себя на завтрак, где мне выдали стакан густого киселя. Его можно было есть ложкой, вкус был слегка сладкий, но практически никакой, потом пришла мама, принесла бутылку воды и вышивку.
- Зачем это? – Удивилась я, рассматривая смешного котенка, которого полагалось создавать.
- Скучно же здесь лежать. – Пожала мама плечами. – Учебников тебе не принести, слишком много здесь посторонних людей. А вышивка она мозг разгружает, нервы успокаивает. Практически медитация.
Мы какое-то время проболтали и это было странное чувство.
Потом я честно вышивала котенка, считая клеточки и хмурясь. В двух местах пришлось даже распороть половину вышитого и начать заново.
А потом священник опять принес сумку с домовым.
- Даша, я не буду вылезать из-под кровати. – Загадочно прошептала сумка. – Тут слишком много людей.
- Будет странно если я стану разговаривать с сумкой под кроватью. – Прошептала я.
- Возьми вот. – Сумка раскрылась и мне в руку ткнулись два термоса и какие-то контейнеры.
- Давай я помогу. – Меня вытащил из-под кровати священник и помог снова лечь. С катетером в животе было не так-то просто сгибаться. Я отдышалась и потолок перестал кружиться перед глазами.
- Вот смотри. – Священник поставил термосы. – В синем бульон. В красном кисель. Уж не знаю из чего их там тебе варили, но пахло просто божественно.
- Не удивительно. – Пробормотала я. И хотя я совершенно не хотела кушать, но при мысли о стряпне домового рот сам собой наполнился слюной.
- А вот здесь контейнер с пиццей. – Добавил муж. – Мы знаем, что тебе нельзя. Но ты же здесь не одна. Девочки, кому уже можно нормально кушать? Или медсестрам отдам.
Пиццу быстро поделили, а для медсестер оказался еще один пакет с пирогами.
- Ничего себе пицца. – Уважительно заметила старушка. – Это же пицца, а пицеща! Мне это баловство внучка привозила из города. Так там кусочек теста тоненький, а сверху помидорки накиданы. Что ел, что не ел. А тут прям праздник живота.
- Как бы всем с животами не поплохело. – Пробормотала я.
- Нормально все будет. – Отозвался священник, со странным вниманием присматриваясь к соседкам. – Она же волшебная.
- Ой, пойду в коридоре посижу. – Отозвалась старушка.
- Что-то спать хочется. – Пробормотала буйная дева и завернулась в одеяло, отвернувшись к стене.
- А мне в туалет надо. – Пробормотала нервная студентка и в палате наступила странная тишина.
- Ну, вот теперь и вылезти можно. – Пробормотала сумка и из нее показался домовой. – Не так-то просто колдовать в вашем мире. Все какие-то невосприимчивые.
- Ничего себе. – Выдохнула я. – А у меня в киселе что намешано?
- Я тоже рад тебя видеть. – Домовой обхватил своим лапками мою руку и прижал ее к груди. И выглядел он при этом так печально-трогательно, что я мгновенно простила ему все его грехи.
- Укрепляющие заклинания какие-то накладывал. – Шепотом пояснил мне священник, тоже не прерывая нашу идеалистичную картинку.
- Конечно. – Пробормотал домовой. – А то навертели дырок в хозяйке и рады. А я вчера специальные блинчики жарил, от них все дырки должны зарасти и настроение повышаться. А достались они какой-то медсестре.
- То-то она вчера счастливая ходила. – Усмехнулась я. – Я думала, новость какую-то хорошую узнала, а дело в твоей стряпне, оказывается.
- Ну
