– Решение культора и резидента еще не может быть окончательным, мрачно возразил Гуншлотт. – Остается еще апелляция к протектору Земли.
– Апеллируйте, – сказал культор.
Министры официально поклонились и вышли. Медленно спустились они по широкой лестнице. В вестибюле стояли два Нумэ огромного роста в диабарических шлемах; они салютовали своими телелитовыми револьверами. Министры машинально ответили на приветствие и вошли в стоявший перед дверьми электрический экипаж, Он покатился по гладкому асфальту широкой улицы. Гуншлотт оглянулся еще раз на здание с плоской крышей и сверкающими репульситовыми приспособлениями снаружи, которыми оно грозило столице. Крейтер посмотрел в том же направлении и глубоко вздохнул.
– Во дворец канцлера! – крикнул Гуншлотт и пробормотал сквозь зубы проклятие.
Культор стоял у окна и смотрел вниз на уличное движение. Лоб его был нахмурен. "Надо, конечно, – думал он, – чтобы ребенок сам, а не на помочах, учился ходить. А эти Гуншлотты являются опасными врагами самовоспитания. Однако, их сила сломлена. Они не посмеют сопротивляться".
Его глаза торжествующе сверкнули. "Это должно удасться!" Он отошел от окна и снова сел за свой рабочий стол.
Едва он принялся за работу, как ему доложили о том, что управляющий ведомством здравоохранения вернулся из инспекторской поездки и желает его видеть.
Дверь открылась, и вошел Хиль. Несмотря на диабарический шлем, он шел устало и согнувшись.
– Элль поспешно встал ему навстречу.
– Мой дорогой друг! Что с вами? Вас очень утомила поездка?
– Она будет моей последней поездкой. Я представлю вам официальный отчет и буду просить об увольнении. Надеюсь, вы не будете чинить мне препятствий.
– Вы меня пугаете, Хиль! Конечно, вы должны уехать, если ваше здоровье требует этого. Но мне это очень неприятно. Кем я вас заменю? В этой непрестанной смене чиновников – ведь у нас уже четвертый резидент – вы были моей единственной опорой. Впрочем, я надеюсь, это временное недомогание. Сырая погода…
– Да, погода! Знаете, Элль, – скажу вам откровенно – против погоды мы бессильны. Зиму можно еще переносить, но вот что делать с этим сырым теплом? Когда наши чиновники уже через несколько недель ходатайствовали об увольнении, – я приписывал это слабости воли. Во время своей поездки по равнинам и по сырым лесистым долинам я убедился, что для Нумэ, если он часть дня должен проводить под открытым небом, земной климат крайне опасен. Дождь, дождь! Вот что гибельно отражается на нас, вот почему мы возвращаемся на Марс с больными легкими и больным сердцем. Какая нам польза от антибарических аппаратов, если наш организм буквально разрушается от влаги? Там, на полюсе, это было не так заметно, там мы вели более или менее привычный для нас образ жизни; но здесь, в Германии… Зачем вам понадобилось проделывать эксперименты именно там? Есть же другие страны, где условия для нас гораздо лучше, например большие степи на востоке и вообще всюду, где сухо…
– Но позвольте, мой уважаемый Хиль! Ведь мы можем проводить наши культурные задачи только там, где население больше всего подготовлено к этому. Поэтому я и должен был выбрать Германию, а кроме того, я ее лучше всего знаю. Я мог еще думать об Англии, по другим причинам, но там еще много сырее. И все равно, все другие культоры и резиденты жалуются на то же самое. Я завален просьбами об увольнении и отпусках от тех, кто еще и трех месяцев не пробыл на Земле. Но вы возлагали большие надежды на антигрин. Разве это средство еще не оправдало себя?
– Антигрин – средство исключительно против земной лихорадки. Оно вместе с хинином некоторое время предохраняет от этой болезни. Но через некоторое время начинают разрушаться другие органы. Я принимал его сам в больших дозах и теперь из-за него дошел до такого состояния, что не могу ничего есть.
– Нам придется как можно чаще менять чиновников. Мы попробуем давать им чаще короткие отпуска в местности с благоприятными климатическими условиями, например в Тибет. Там уже образовалась настоящая марсианская колония. И, знаете, вам тоже не следует заниматься составлением вашего отчета здесь, вы можете сделать это там, где вы лучше будете себя чувствовать, может быть в Альпах или еще дальше. Я предоставлю в ваше распоряжение правительственный воздушный корабль. Да, если бы мы были в состоянии предоставлять каждому по кораблю, – это было бы лучшее средство. Десять тысяч метров ввысь, – это поможет лучше всякого антигрина и всех прочих лекарств.
– Сейчас, разумеется, мы не в состоянии сделать это, но через несколько лет, если мы хорошо будем использовать солнечную энергию на Земле, это, пожалуй, станет достижимым. Кое-что можно было бы сделать и сейчас. Можно обратить несколько кораблей в воздушные санатории; многим это принесло бы облегчение.
– Устройте это как можно скорее. А кроме того, на нас надвигается еще другая, может быть большая опасность. Опасность для людей. Из-за этого я и пришел сюда.
– Говорите, Хиль!
– Знаете ли вы, что такое грагра?
– Это, насколько я помню, детская болезнь, существующая на Марсе, ничуть не опасная.
– Совершенно верно. Это так уже несколько тысяч лет. Дети чувствуют себя плохо в течение нескольких дней, у них появляется легкая сыпь, и на этом дело кончается. Но не всегда было так. В аграрную эпоху грагра была ужасным бичом, чумой, от которой медленно вымирало население. Мы победили ее, частью нашими прививками, частью тем, что изменили способы питания. А теперь первые признаки этой… – Сядьте со мною рядом, я должен говорить тихо.
Элль сел рядом с Хилем. Тот долго разговаривал с ним шепотом. Лицо Элля стало очень серьезным.
– Это ужасно, – сказал он. – А что же можем мы предпринять?
– Пока еще ни один человек не знает о грозящей опасности. Врачи их не обратили пока внимания на эти совершенно им неизвестные симптомы. И когда болезнь станет сильнее и распространится среди людей, пройдут долгие годы, пока они распознают, что она происходит от совершенно нового вида бактерий. Эти последние настолько малы, что могут быть видимыми только при помощи наших особых методов просвечивания. Болезнь, очевидно, в легких формах была принесена с Марса и нашла на Земле, то-есть в человеческих организмах, более благоприятные условия для развития. Таким образом возродилась старая опасная ее форма. Через несколько лет она начнет производить опустошения.
– Мы должны немедленно обратить внимание наших врачей на эту болезнь. Только помните, мой друг, что это должно оставаться тайной Нумэ. Люди не должны ничего знать.
Хиль встал и стал прощаться.
– Еще один вопрос, Хиль. Я вас задержу на минуту. Я хотел бы знать: вы не полагаете, что опасность угрожает тем из людей, которые побывали на Марсе?
Хиль улыбнулся.
– О себе вы можете не беспокойся. В вас течет кровь Нумэ, а потом, – вы строго придерживаетесь химической пищи.
– Я думал не о себе. Но, например, Зальтнер и все исследователи и туристы, которые были на Марсе?
