— Тебя можно уже поздравить? — Настя тоже слышала голос Моники. — Я верно время рассчитала? Не особо отвлекаю?
— Не особо. Спасибо за поздравления. Мне очень приятно…
Он скосил глаза на жену, но так и не сумел ничего прочитать в них.
— Да, нам очень важен ваш звонок, но, пожалуйста, не оставайтесь на линии, — отозвалась Моника спокойно. — Не буду. Просто поздравляю. Живите счастливо. И… Ну, вы знаете адрес моего магазина… Про девочек могу заодно совет из личного опыта дать… Но тебе нужен сын. Ты с девочкой не справишься.
— Девочка справится со мной. Это все?
— Все, Иннокентий. Конечно, все…
— Привет семье. Извини, если не все фотки твоей дочки лайкнул.
— Пока. Насте привет.
Моника отключилась первой. Иннокентий снова взглянул Насте в глаза:
— Что-то не так?
— Ты был груб.
— Возможно. Но иначе было никак. Я… Я не хотел думать о Монике, но… Это неотделимо от мыслей об отце, об аварии… А мне бы очень хотелось выкинуть эту женщину из головы.
Он сжал пальцы жены левой рукой. Так сильно, что отцовский перстень впился в кожу — до боли, до приятной.
— Если бы не Моника, мы бы не… — Настя замялась. — Ну, ты понял.
Он кивнул. Люди приходят и уходят из твоей жизни, когда нужно… Возможно, и не тебе, но тому кто выше, кому виднее. И пусть на них оборачиваются как на какие-то фантомы, они молча дойдут по кладбищенским дорожкам до нужной оградки. Молча. Настя только непрерывно гладила мужу руку, которую Иннокентий не забирал, даже чтобы хотя бы обтереть о брюки.
Он стоял молча. И она так же молча рассматривала фотографии. Иннокентий был похож и на отца, и на деда, и даже на бабку. Точно, глаза у него бабушкины…
— Здравствуй, папа, — вдруг произнес Иннокентий в голос, и Настя повторила за ним тихо:
— Здравствуйте, Николай Александрович.
Иннокентий рассказал ей про перстень, забытый на рабочем столе. И молодожены пришли сейчас поблагодарить покойного за то, что тот позаботился на небесах об их счастье.
— Папа, мы будем хорошей семьей. Тебе не будет за нас там стыдно. Обещаем.
Настя просто кивнула. Она смотрела покойному свекру в глаза: взгляд на фотографии был цепкий, точно Николай Александрович Горелов не брал на простую веру кивок Анастасии Гореловой, и она повторила вслед за мужем:
— Обещаем.
— Когда у нас будут дети, мы назовем их Николай и Николь. Мы так с женой решили. Только не решили, когда они у нас будут…
Настя отвела взгляд от надгробия и все равно покраснела.
— Обещаю заняться решением этого вопроса в ближайшее время, — бормотал Иннокентий. — Ну, ты там тоже замолви за нас словечко…
Настя сильнее сжала пальцы мужа и свои, на гвоздиках, которые они купили у входа на кладбище у бабульки. Потом подалась вперед и возложила цветы на могилу. Их пальцы разжались. Так было нужно. Иннокентий сделал шаг и обнял гранит. Настя отвернулась, чтобы не видеть его слез.
— Какие же вы молодцы… — донесся с соседней аллее старушечий голос. — Долгие вам лета…
Настя поправила волосы. Фату они откололи в машине. Сейчас попросит Кешу приколоть хоть как-то, чтобы не портить праздничный вид. Пора возвращаться к гостям, которые ничего не будут знать о том, что молодожены уже отметили свой свадебный день с виновником торжества.
— Горько! Горько!
Нет, им больше не горько. Они съели свою ложку дегтя. Теперь они будут есть только сладкий мед. Всю жизнь.
Конец
