Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 185
Она выходит обратно на площадку, выглядывает из окна, смотрит на соседний дом. Это не слишком помогает.
Баскин ведет ее на третий этаж. Детская библиотека — новая работа для Донована, еще одна ванная и, наконец, еще одна гостевая комната.
Нейт слышит, как Баскин удовлетворенно хмыкает, и быстро подходит к нему. Свидетель предупредил бы о возникновении угрозы. Так… что же это значит?
Комната приятная, хотя и выглядит немного дешевой. Наверное, она предназначалась для слуг во времена, когда дом строился. Украшена в стиле той же эпохи: слегка приторные растительные узоры. На мраморной каминной полке — горшок с ароматической смесью, стойкий запах аниса.
Содержимое двух бокалов у моих ног вдруг взметнулось в воздух.
На миг воспоминание будто сбывается, а не просто встает перед внутренним взором: она чувствует запах Аддис-Абебы, ощущает жару и диван под руками.
Нет. Лондон. Сейчас.
Нейт смотрит снова и видит, что привлекло внимание Баскина: одинокий деревянный стул, современный и простой; стоит так, чтобы сидя смотреть в окно. Он явно не из этого дома, не соотносится с вещами, которые выбирала Диана Хантер. Это голое функциональное решение. Кровать отодвинули в сторону, чтобы приспособить пространство для новой цели.
Инспектор садится на стул и смотрит в окно. Перед ней раскинулся Лондон — спиралями и прямыми чертами; призрачно-белый свет фонарей отражается от низких туч. А в прорехах между ними — бесконечная чернота всего того, что уже не является этим миром. Стекло отделяет ее от крайностей: костистое лицо с запавшими глазами и одежда, как на похороны.
Оно сказало бы Нейт, кто здесь сидел, но она и сама знает.
* * *
— Мьеликки! Ты дома?
Нейт открывает глаза в замешательстве. Она ведь в доме Дианы Хантер, но это ее спальня. Она помнит, как закрыла глаза, сидя на стуле Лённрота. Она что, прямо там и уснула? Нет. Конечно, нет. Она все сделала, обыскала комнату и ничего не нашла, только одежду Дианы Хантер в шкафу. Потом пошла к Доновану разбирать книги и занималась этим до десяти утра. Она смутно помнит бурую дымку по краям поля зрения и как приказала Баскину вызвать себе такси. Она, должно быть, уже почти спала, когда попала домой. И даже не разделась.
— Мьеликки?
Голос сбивает ее с толку. Он звучит из нескольких мест одновременно. Из терминала. Из настольного компьютера. От входной двери. Из переговорного устройства.
— Мьеликки, это Пиппа. Пиппа Кин. Я проходила мимо и решила заглянуть. Ты в порядке?
Пиппа Кин из Директората по соцобеспечению. Она стоит под дверью и ломится во все ее устройства одновременно. Инспектор морщится, но на самом деле не злится. Очень похоже на Кин — слегка передавить, даже уместно, наверное. Она ведь должна следить, чтобы никто не свихнулся на работе. У нее есть ключи от всех дверей.
— Да, — говорит Нейт. — Я спала. Погоди.
Она встает. Почему-то это происходит одновременно медленно и поспешно.
— Здравствуй, Пиппа.
Кин обнимает ее с точно отмеренной теплотой, затем отступает на шаг:
— С тобой правда все хорошо?
— Да, правда.
И сама понимает: да, все хорошо.
Кин ухмыляется. Высокая, худая, с вытянутым лицом. Инспектору она кажется дюжей: энергичной в том типичном для английской глубинки духе, который одновременно восхищает и раздражает.
Нейт закатывает глаза и сообщает Кин, что входить не нужно, и та, разумеется, входит. Вся сцена — абсолютно в ее стиле: сперва заставила Нейт сказать, что с ней все хорошо, и поверить в это, а потом мягко воспользовалась прерогативой своей должности и вошла, но так, чтобы оставаться лишь подругой и коллегой. Уорент-офицер Кин так же хорошо знает свое дело, как детектив Нейт свое. Но человек она на удивление непрояснимый. А Нейт как инспектор Свидетеля терпеть не может непроясненность.
Кин живет в обществе тотального наблюдения, но умудряется оставаться непонятной. Будто свой характер, свое «я» она спрятала в голове так глубоко, что все ее внешние проявления ничем не выделяются, остаются невыразительными. Нейт видела ее невыразительно озабоченной, невыразительно оживленной, невыразительно сочувствующей. Она ее даже видела невыразительно флиртующей: легкие, как крылья бабочки, пальцы словно невзначай коснулись кожи и вызвали ответный вздох. Она легко может себе представить, как Кин невыразительно занимается любовью, может, настолько невыразительно, что потом и вспомнить нечего; о ней забудут, как только она закроет за собой дверь.
Лишь однажды Нейт видела, как Кин сделала что-то искренне, от всего сердца, так что на миг показался ее настоящий характер. Это случилось на новогоднем корпоративе для сотрудников Свидетеля. Все пришли с семьями, гудели и радостно растекались по снятому для этого случая помещению на Парк-Лейн, оформленному под альбом «Битлз». У стены застыл маленький мальчик в голубом плаще с капюшоном — несчастный и одинокий, между детским уголком, где показывали кино, и группками взрослых, рассевшихся на оранжевых пластиковых стульях и белых яйцеобразных креслах. У нее на глазах первый приступ отчаяния заставил мальчика скривить губы, вот-вот хлынут слезы.
Нейт обратилась к Системе с запросом о лучшей стратегии вмешательства, но увидела, как к нему подошла Кин — с жареной креветкой на палочке в одной руке и стаканом бурбона в другой — и опустилась на одно колено. Одним невероятно ловким движением она поставила на землю стакан и положила на него закуску, затем ее длинные пальцы сняли со стеклянного столика колоду карт. Повернувшись к ребенку, она пустила карты ручьем из одной руки в другую, а потом запустила их обратно, снизу вверх, будто обратила время вспять. Нейт ждала, что Кин предложит мальчику выбрать карту, а потом поняла, что та не станет этого делать. Представление ничего не требовало от целевой аудитории. Не было интерактивным. Это подарок. Мальчик сразу это понял и обрадовался. Между ними возник взаимный договор, и Кин добилась от него полного сотрудничества, даже не попросив об этом.
Кин выложила на полу змейку, которая вывернулась сперва в одну сторону, затем в другую, а потом смахнула карты рукой так, что они сложились в веер. Одно незаметное движение — и они будто испарились, а потом вдруг снова возникли, но уже в своей картонной упаковке, которую Кин вручила маленькому зрителю. Мальчик принял подарок, а Кин взамен получила от него какое-то признание — тайное желание, вопрос, старый кошмар — и в тот же миг его разрешила. Мальчик заулыбался и, не сказав спасибо, умчался обратно к другим, и на миг Кин казалась очень довольной. Выражение лица не изменилось, когда Нейт перехватила взгляд Кин, но все равно инспектор почувствовала, что настоящая женщина снова ушла на дно, и поняла, что не стоит упоминать о картах и мальчике, когда они столкнулись у фуршетного стола через несколько минут.
Кин непринужденно (и без приглашения) уселась у нее на диване, принесла невыразительную коробку шоколадных конфет среднего размера и фруктовый сок, который можно пить, пока уорент-офицер позаботится о том, чтобы инспектор не вернулась к работе раньше, чем следует.
Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 185
