— Всё… — выдохнула я, даже не пытаясь понять, прочёл ли Учитель мои мысли.
— Будет исполнено! — чётко произнёс Стефан.
И в этот момент всё моё тело пронзило ощущение, будто бы что-то на гигантской скорости проносится вдоль позвоночника и выходит из макушки головы. И в следующую секунду наваждение сексуального вожделения спало. Словно его и не было. Осталась только сладкая истома сорванного так внезапно поцелуя…
— Учитель… — на глазах моих выступили слёзы, я сглотнула их и продолжила, — спасибо, Учитель…
Стефан смотрел на меня, но словно бы сквозь меня, и на лице его блуждала лёгкая полуулыбка.
Он шагнул назад, наклонился и зачерпнул в ладони воды. На миг замер, а потом расхохотался и выплеснул в меня. И тут же ударил ладонью по воде, подняв веер брызг в мою сторону, окатив с головой.
Я некоторое время хватала воздух ртом, ошарашенная происходящим, а потом в голове что-то щёлкнуло и я, подхваченная детским азартом, завизжала и ринулась брызгаться в ответ. Мы долго и от всей души резвились в воде: ныряли, брызгались, хохотали, гонялись друг за другом. А потом, приятно уставшие и довольные, не сговариваясь, прекратили и побрели к берегу. Мне казалось, что прошла вечность, с тех пор, как мы здесь, и вне этого места не существует ничего — никакого мира, никаких других людей. Внезапно проявившаяся мысль о том, что нужно будет уйти отсюда, оглушила меня и опечалила. Но и в то же время я жадно смаковала последние минуты со Стефаном. Мне думалось, что вряд ли они повторятся именно ТАК. Что-то внутри меня говорило мне о том, что он таким образом…прощается со мной. Сильная уверенность, наверное, обусловливалась тем, что я теперь (хоть и на некоторое время) достигла учительского уровня и многие вещи вижу, как на ладони.
Бухнувшись на песочек, я с удивлением обнаружила, что моя одежда, волосы и всё остальное — абсолютно сухие! Но удивление быстро улетучилось, пришло твёрдое осознание, что это нормально, что именно так и должно происходить. Я улеглась на спину, заложив руки под голову, Стефан уселся рядом. Сейчас мы с ним были на одном уровне: ровесники, коллеги, близнецы…
Мы молчали, каждый думал о своём.
Я вспомнила, о чём хотела спросить Учителя. Но теперь в этом не было надобности.
Я понимала, как всё обстоит в реальном мире: Степан Анатольевич не обманывал меня, он не мошенник, он и впрямь любит мою маму… Не о чём беспокоиться. Я светло улыбнулась своим мыслям.
Озёрная гладь снова улеглась, я чувствовала там, на глубине, движение, ощущала Стража, его подводные манёвры и кувырки. Он резвился, как ребёнок, но на поверхности не колыхнулась ни одна капелька… Я мысленно улыбнулась ему и поймала ответную «улыбку». И тепло разлилось на сердце. Теперь я тут окончательно «своя»…
— Вилка… — позвал меня Стефан, вытянул из сладкого забвения.
— А?
— Как тебе мой подарок?
— Стефан… — я улыбнулась, глядя на него снизу, — ты же сам прекрасно знаешь…
Он рассмеялся.
— Ты растёшь, девочка.
— А кому я обязана своим ростом? — подмигнула я.
— Себе и исключительно себе. Иначе не была бы здесь, ты — первая, кого я привёл искупаться.
— Ты же говорил, что это позволено лишь Учителям? — прищурилась лукаво.
— Ну, тебе же открыли истину? — подколол, интересно, есть ли что-то, что можно скрыть от него?
— Лина… — вздохнула я.
— Лина, — кивнул он.
— Если ты знал, то почему ты позволял общаться с ней?
— Потому что это твой выбор, — пожал он плечами.
— Почему Лина не сказала мне о том, что ты знаешь? — пытала я, — всегда предупреждала, когда ты шёл…
— А ты не спрашивала у неё. Ты не хотела пересечься со мной там, вот она тебя и предупреждала.
Я покачала головой потрясённо: ну и ну!
И тут меня пронизала мысль о Вольке. Учитель о нём знает? Наверняка… Но вслух говорить об этом не стала. Что-то подсказывало мне, что он в курсе лишь того, что происходит в этой реальности, в Школе, а тогда пришлось бы признаться, что Волька появляется время от времени у меня дома…
— Хочешь спросить что-то ещё? — навис надо мной Стефан.
— Нет, — улыбнулась я обворожительно, — больше ничего.
— Тогда — возвращаемся? — он легко вскочил на ноги.
— Возвращаемся!
Ухватившись за протянутую руку, я вспорхнула с песка.
— Это самый прекрасный Новый год в моей жизни, — призналась я, когда мы в обнимку шли к выходу.
А уже около проёма остановилась и, обернувшись, крикнула:
— Спасибо, дорогие Водопады! Спасибо, милый Страж!!!
Всплеск, сноп брызг мне в ответ. Улыбнулась, поклонилась и под руку с Учителем покинула грот.
— Это означает, что если я приду сюда вновь одна — Страж пустит меня беспрекословно? — спросила я, едва моя нога перешагнула выход из пещеры.
— Здесь нет смысла купаться в одиночестве, — пожал плечами Стефан, — только тандем: Учитель-ученик.
— И вновь благодарю за чудесный подарок, Учитель…
— Это ещё не всё, — улыбнулся Стефан, пока мы шли по тропинке, — я хочу, чтоб ты запомнила то, что услышишь сейчас, Вилка… Делай всегда то, что считаешь нужным, даже если весь мир встаёт против тебя, даже если все вокруг твердят тебе, что ты ошибаешься и это опасно. Делай! Ибо только то, что ТЫ считаешь нужным, необходимо для ТЕБЯ. Не слушай никого — и делай. Потому что, ошибаясь, легче сознавать, что это ТВОЯ ошибка, а не окружающего мира. Забудь о том, что стремится учить тебя, если это идёт вразрез с тем, что тебе по душе и по сердцу.
Слушай разум только тогда, когда он не идёт наперекор им, иначе не делай выбор в его пользу никогда. И не забудь: реально лишь то, что важно для тебя! Остальное — иллюзии…
— Стефан, я не хочу прощаться с тобой… — прошептала я.
— Значит, не будем, — всё так же отстранённо улыбнулся он.
— Я ведь всё понимаю… — покачала головой.
— Понимаешь, но видишь недалеко.
— Может быть…
— Всему своё время. Вилка, кого хороним? — вдруг воскликнул Стефан и расхохотался так заразительно, что и я не удержалась, прыснула, а потом и звонко рассмеялась вместе с ним.
ГЛАВА 37
После тёплого и нежного прощания, улыбка сохранилась на моём лице, когда я открыла глаза у себя в комнате. В квартире царила успокаивающая тишина. Только за окном изредка слышались остаточные взрывы петард, да свист ракет, напоминающие о новогодней ночи. Да ещё голоса, смех — но где-то совсем в отдалении.
Я ещё немного полежала, а потом, когда вдруг накатило желание уснуть, нехотя встала.
