— Ты никогда не рассказывал мне, откуда у тебя этот шрам.
Он застенчиво потер глубокий рубец на шее.
— Этот рубец получил Дэн Морган. От одного бразильца.
— Из-за женщины? — спросила она, улыбаясь хитро, как кошка.
Рен тоже улыбнулся лукаво.
— Да, маленькой милой мексиканской сеньориты, — подразнил он. — Я и Джонни Лангтон имели на нее виды. Джонни принял это близко к сердцу.
— Так ты дрался из-за нее?
— Не совсем так. Джонни решил сделать сюрприз и заглянуть без предупреждения в комнату леди. Но, к сожалению, она была не одна.
— С тобой.
— Тогда я был моложе. У меня было гораздо больше выносливости. Как у арабского жеребца. Ему до сих пор нужна целая конюшня кобыл, чтоб быть счастливым.
Он бросил взгляд на нежное колыхание ее груди и добавил:
— Все, что мне сейчас надо — одна горячая кобылка.
Илейн рассмеялась, подняла камешек и шутливо бросила в него. В первый раз за много недель Рен услышал ее смех. Наверное, они оба понимали, что им позволено еще немного счастья. Они не говорили ни о будущем, ни о предстоящей через два дня свадьбе. Похоже, что каждый ценил последние оставшиеся часы и не хотел портить, драгоценны воспоминания.
— Расскажи мне о Дэне Моргане, — попросила Илейн.
Рен бросил взгляд на долину. Илейн увидела жесткий грубый профиль, хотя большая часть лица была скрыта соломенной шляпой. Ее снова восхитила форма его губ его скулы и твердый подбородок.
— Дэн Морган не должен был существовать так долго, — сказал Рен. — Я всегда хотел быть Реном Дэниэлсом. Я задумал Моргана чтобы облегчить жизнь Рену.
— И тебе это удалось?
— На некоторое время. Но потом этот маскарад превратился в сплошной кошмар. Бандиты без причины задевали Моргана. Все хотели сделать себе имя, убив Черного Дэна.
— И тогда ты все бросил.
— Накопив достаточно денег, Морган исчез. Это случилось через несколько лет после того, как я встретил Джакоба. Он нанимал меня помочь разобраться с некоторыми нечестными рабочими в доках. К тому времени, когда работа была закончена, мы подружились. Он рассчитывал на меня, но я сказал, что рано или поздно Дэну Моргану придет конец. Я хотел иметь деньги и жить честно. Томми взрослел, и я старался, чтоб у него была достойная жизнь.
Илейн внимательно посмотрела на него. Он, кажется, хотел объяснить, почему обязан Джакобу.
— Джакоб понял, — продолжал Рен. — Он сказал, что был в такой же ситуации. Когда он впервые приехал сюда, с ним плохо обращались, называли его чужаком. Он работал и собирал каждую копейку. Он начал докером, а закончил владельцем той компании — и еще нескольких других. Но, только разбогатев, Джакоб приобрел уважение, которого заслуживал сам по себе. По некоторым причинам он решил мне помочь: познакомил меня с заинтересованными людьми, обращался со мной как с сыном. С помощью связей Джакоба я быстро преуспел. Он даже вкладывал собственные деньги, чтобы гарантировать успех некоторых моих сделок.
— Значит, ты считаешь, что в твоих успехах — заслуга Джакоба?
— В большей степени — да. Я никогда не мог отплатить ему за доброту. Я смогу оказать ему только одно одолжение.
— Жениться на его дочери.
— Да.
Ей показалось, что голос его дрогнул.
— Нам пора возвращаться. Я, кажется, немного устала.
— Конечно. — Рен помог ей встать, и она заметила, как дрожат его руки.
Когда они приблизились к веранде, он остановился.
— Ты знаешь, как бы мне хотелось, чтоб все было иначе.
— Я знаю, — прошептала Илейн. Он отпустил ее руку.
— Мы с Томми уедем завтра утром. Я вернусь сюда в воскресенье.
«После свадьбы, — подумала она. — Ты уедешь в свадебное путешествие и будешь лежать со своей женой на мягкой пуховой кровати».
— Я помогу тебе уехать туда, куда тызахочешь. Похоже, тех, кто искал тебя, мы больше не увидим. Не думаю, что тебе надо об этом беспокоиться.
— Спасибо за все, что ты для меня сделал. — Она надеялась, что он не слышалдрожи в ее голосе.
Рен снял шляпу, пригладил непослушные волосы и начал нервно вертеть шляпу в руках. Его светлые глаза смотрели на поля шляпы. Когда он наконец поднял глаза, они выдавали все его смятение и боль.
— Сделал для тебя? Что я сделал для тебя, кроме того, что заставил страдать?
От таких слов у Илейн подкосились ноги. Она видела, как Рен борется с собой, как напряжены черты его лица.
— Тебе не пришлось бы сейчас оказаться в такой ситуации, если бы ты не вытащила меня из шахты.
Единственное, что она могла сделать — это не упасть в его объятья. Он был так подавлен, так уязвим. Ведь это ему нужно было утешение. Неужели он страдал больше, чем она? Илейн коснулась пальцами его губ.
— Не говори так никогда.
— Я не думал, что буду любить женщину так, как тебя. Я не знал такого чувства.
Его голос стал хриплым, прерывистым.
— Я не понимал, что могут значить друг для друга два человека. Ты — все для меня, Илейн. — Его светлые глаза искали ее взгляд. Он взял ее руку и поцеловал. Он смотрел на нее так пристально, будто боролся с чем-то внутри себя. Не сдержавшись, Рен застонал обнял ее. Он держал ее всего лишь мгновение
Его руки обхватили Илейн, прижали к груди. Потом он приподнял ее лицо и поцеловал, разделяя ее боль, биение ее сердца. Сдерживая слезы, Илейн беспомощно прижалась к нему, а он спрятал слезы в ее волосах.
Потом, не сговариваясь, они отстранились друг от друга.
— Будь счастлива, Лейни.
Она кивнула, осознав, что в их короткие встречи испытала счастья больше, чем большинство людей за всю жизнь. Может, глупо надеяться на большее. Тяжесть одиночества навалилась на нее, но Илейн расправила плечи, повернулась и стала медленно подниматься по ступеням.
Глава 26
В Церкви Святого Джуда слышался гул приглушенных голосов, шуршание пышных шелковых юбок и топот ног самых красивых дам общества и толкавшихся возле них джентльменов.
Огромный орган тихо играл, пока молодые люди в черных фраках провожали гостей к их местам на церковных скамьях. Сквозь украшенные мозаикой двери церкви пробивался солнечный свет, окрашивая храм калейдоскопом цветных огней.
Томми Дэниэлс бросил последний взгляд на собравшихся и закрыл широкую дубовую дверь в помещение справа от алтаря. Так же как Рен и еще шесть близких друзей, которые будут исполнять роль шаферов, Томми в эти последние, решающие минуты готовился церемонии.
Поставив ногу на лавку и вытирая пыль лакированных туфель, он украдкой взглянул на брата. Рен за последние две недели постарел на десять лет. Черты его лица заострились, на лбу появились новые морщины, а взгляд стал пустым. Он ходил по комнате поправляя костюм, и помогал другим закончить туалет. Казалось, что он собирается в оперу, а не на церемонию, которая повлияет на всю его жизнь.
