Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
– Такой любой упомнит, еще подумал: куплюмашину, ни за что на подобный не соглашусь. Мент, как увидит, никогда незабудет – 666 – число дьявола. Вот ведь девки какие пошли, ничего не боятся. Ябы ни за что, никогда, примета плохая.
– Почему девки? – спросила я.
– Так за рулем баба сидела, –пояснил продавец. – Волосы длинные, на лицо свесились, очки громадные.
– Как ты только заметил в темноте.
– Она дверь открыла, в машине светзажегся.
– Куда поехали?
Мальчишка махнул в сторону Ленинградскогопроспекта.
Мы с Ксюшей побрели домой, Рейчел мирноплелась рядом.
– Что за машина? – удивиласьОксанка, услыхав мой рассказ. – Эля говорила, что никого в Москве незнает, кроме бывших клиентов!
– Значит, врала, – задумчивопробормотала я, – только зачем? – Ушибленная бровь задергалась,Оксанка взглянула на мое лицо и ахнула:
– Надо положить свинцовую примочку, иначераздует!
Но спешно принятые меры не помогли, и кзавтраку пришлось спуститься в темных очках. Ефим глянул на меня и спросил:
– Чего занавесилась?
– Да так, – ответила я, не вдаваясьв подробности.
Но тут влетела Маруся и со всего размахутолкнула мой стул. Очки свалились прямо в омлет. Старик глянул и расхохотался.
– Ручная работа. Мужик жизни учил? Небосьне дала, кочевряжилась.
Я обозлилась.
– Просто ударилась.
– Скажи кому другому, – заржалдедушка, радостно пожирая горячий омлет.
– А кому и что ты должна была дать,мамуля? – поинтересовалась Манюня.
Стараясь не сорваться и не заорать на наглогогостя, я с невинным видом пояснила:
– Ефиму Ивановичу кажется, что мнеследовало заплатить кому-то деньги, а я этого не сделала и получила в глаз. Ноон ошибается, просто вчера в темноте налетела на угол ларька.
– Ну, если ты еще мужикам иплатишь, – продолжал измываться Ефим, но тут вошел Аркашка, и противныйстарикан примолк. Кешку он слегка побаивается. Сын посмотрел на заплывший глази буркнул:
– Опять помойное ведро?
Ну и память! Почему ближние ориентированытолько на дурацкие события, происходившие со мной. Ну спросите, как матьучилась в институте? Никто и не обмолвится, что получила красный диплом, а пропомойное ведро каждый рад напомнить.
Дело было страшно давно, лет пятнадцать томуназад. Меня как раз только-только взяли на полную ставку ассистента. Временабыли «далекие, теперь почти былинные». Устроиться молодой женщине, да ещеразведенке с ребенком, на приличную работу было практически невозможно. Ни однаорганизация не хотела лишних проблем, кадровики морщились. Ребенок без отца, ибабушек нет! Значит, мать начнет бюллетенить и качать права. По советскимзаконам, женщина, в одиночку воспитывавшая детей, имела значительные льготы –отпуск на пять дней больше обычного, стопроцентно оплаченную путевку всанаторий… Ее нельзя было послать в командировку и заставить работатьсверхурочно… Поэтому я и сидела преподавателем-почасовиком, а тут вдругневероятно, просто сказочно повезло, и декан подписал приказ.
Во вторник заведующая кафедрой собраласьпредставить новую преподавательницу коллективу сотрудников. Накануне вечером ярешила помыть пол на кухне. Развела в ведре стиральный порошок «Лотос».Никакого геля «Комет» мы тогда и в глаза не видели. Швабра мерно скользила полинолеуму, но тут раздался звонок в дверь, я неловко повернулась, босые ногиразъехались в мыльной луже, и тело начало стремительно падать. Стараясьудержаться, замахала руками и ударилась, так сказать, мордой лица об открытуюдверцу мойки, как раз на то место, где помещалось помойное ведро. Железнаяручка пришлась мне чуть пониже правой брови.
Остаток ночи пыталась бороться споследствиями. В ход пошли все известные подручные средства – соскобленный изморозильника лед, бабушкин серебряный половник, разрезанная картофелина и дажекусок сырой говядины. Однако утром бесстрастное зеркало отразило довольносильно опухшую физиономию, заплывший правый глаз и удивительной красоты синякпавлиньей раскраски – сине-желто-зеленый.
Пришлось отправиться на заседание кафедры втемных очках.
Дело происходило в августе, педагоги тольковернулись из отпуска, и мои очки никого особенно не удивили. Заведующаяпринялась читать характеристику – «морально устойчива, политически грамотна…».И тут раздался голос Семена Давыдовича, старейшего сотрудника, всегда мирнодремавшего в дальнем углу. Я ни разу не слышала после, чтобы он открывал рот насобраниях. Но здесь вдруг проснулся и заявил:
– Анна Петровна, какая странная нынчепошла молодежь! Деточка, приподнимите очки, чтобы мы могли разглядеть вашепрелестное личико!
– Глаза болят от солнечного света, –принялась я отбиваться.
– Ну на две-то минутки можно, –поддержала старика заведующая.
– Да уж, пожалуйста, – настаивалСемен Давыдович.
Пришлось подчиниться и снять маскировку.Воцарилась плотная тишина. Потом Анна Петровна, деланно улыбаясь, быстрозатараторила:
– Теперь следует решить вопрос об учебнойнагрузке…
После собрания побежала в туалет, но не успелазапереться в кабинке, как в комнатушку вошли другие женщины.
Послышался плеск воды.
– Слышала, – спросила одна, неподозревая, что я сижу за закрытой дверцей, – на кафедру иностранныхязыков взяли новенькую, говорят, алкоголичка.
– В наш институт бог знает когоберут, – вздохнула вторая, – у нее вся морда разбита. Светкарассказывала: глаза, лоб – сплошной синяк. Пьет горькую и дерется с мужем.
Журчание стихло, дамы удалились.
Отогнав неприятные воспоминания, я сердитоответила сыну:
– Ударилась лицом о ларек!
Кешка замер с чашкой в руке.
– Обо что?
– О ларек, ну такая лавка, где всякойерундой торгуют.
Сын расхохотался, но комментировать ситуациюне стал. Мне же пришла в голову замечательная мысль, как можно использоватьситуацию с больным глазом, только бы Александр Михайлович оказался на месте.
Полковник сидел у телефона.
– Ты внизу? – недовольно спросилон. – Чего надо?
– Поднимусь, расскажу, выпиши пропуск.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
