– Сукин сын, – проворчал Джино, до сих пор переживавший, что позволил себя одурачить. – То слезы лил, то лаял по-немецки, прикидываясь собственным дядей…
Малкерсон вздохнул:
– Значит, дела Магоцци и Ролсета в основном закрыты.
– По-моему, да, – подтвердил Лангер. – Но дело Арлена Фишера несколько другое. Мы знаем, что его убил Мори Гилберт с компанией, однако имеем лишь косвенные свидетельства – куча авиабилетов и предположений. Никого из них невозможно с уверенностью обвинить ни в одном из шестидесяти с лишним убийств, о которых нам известно, включая убийство Арлена Фишера. Что касается признания Мори жене, любой второкурсник юридического факультета не оставит от него камня на камне. Глубокая старушка проснулась среди ночи, возможно, ей что-то приснилось… что-нибудь вроде этого.
– То же самое можно сказать и о рассказе Джека про события в Брайнерде, – добавил Джино. – Пропойца поверенный по делам о возмещении ущерба, который шатается по Вейзате в купальном халате…
– В чем проблема? – спросил Макларен. – По-моему, их вообще нельзя осудить. Они мертвы.
– Если попробуем закрыть дело Арлена Фишера, основываясь лишь на своих заключениях без надлежащих доказательств, то осудим их без суда, – заявил Малкерсон. – И я не собираюсь уговаривать общественность верить нам на слово, что три старых добрых столпа общества, пережившие ужасы концентрационных лагерей, а впоследствии погибшие в нашем городе, были на самом деле шайкой серийных убийц.
Макларен махнул рукой:
– Ну, так не закрывайте. Оставьте навечно открытым.
– Тоже не выйдет, – заметил Лангер. – С момента закрытия дел об убийстве Гилберта, Клебер и Шулера дневник Джеффа Монтгомери станет общедоступным, а там подробно описано убийство его отца в Брайнерде этой троицей. Все сразу выйдет наружу, нам сильно нагорит за то, что не довели расследование до конца.
Малкерсон тронул пальцем пушистую бровь.
– У прессы будет праздник. Журналисты мечтают о таких историях. Скрывающиеся нацисты разгуливают у всех на виду, в городе действует мстительный еврейский эскадрон смерти… О Миннеаполисе долго будут на всех волнах толковать, причем главными действующими лицами окажемся мы. И не только в местном масштабе. Как только слух разнесется, на наше управление обрушится ураганный огонь глобальных средств массовой информации.
Макларен так глубоко ушел в кресло, что голова почти исчезла за письменным столом.
– Значит, получим взбучку, если закроем дело Арлена Фишера, и получим, если не закроем.
– Именно так, детектив.
– Очень хорошо. Лангер, дай шефу свой пистолет. Пускай он всех нас перестреляет, а потом сам застрелится.
– У меня есть другой вариант. – Что-то мелькнуло в глазах Малкерсона, возможно, он подумывал улыбнуться в ближайшие полгода. – Если дело передать ФБР, в нашем управлении оно будет официально закрыто. Все вопросы будут адресоваться специальному агенту Полу Шаферу. Мы уже не сможем ни с кем его обсуждать. Ни с правоохранительными органами, ни с Интерполом, ни с журналистами. У нас будут связаны руки, джентльмены.
Детективы один за другим начали расплываться в улыбке впервые за последние двадцать четыре часа. Все, кроме Джонни Макларена, который смотрел на Малкерсона с нескрываемым восхищением.
– Шеф, вы самый хитрый сукин сын на планете.
– Благодарю вас, детектив Макларен.
Когда он был уже у стола Глории, его окликнул Джино:
– Эй, шеф!
Малкерсон остановился на полушаге, но не оглянулся.
– Обеими руками голосую за синий костюм. В траурных случаях какому-нибудь обыкновенному Джо и черный сгодится, но для человека в вашем положении, пожалуй, чересчур драматично. Снова попали в самую точку.
Шеф Малкерсон сначала вышел в коридор и только потом улыбнулся.
Через двадцать минут детектив Аарон Лангер вошел в кабинет шефа, клавшего телефонную трубку. Судя по виду, Малкерсон был на редкость доволен собой.
– Пол Шафер с большой радостью услышал, что мы наконец признали дело Фишера выходящим за рамки наших скромных возможностей, – сообщил он.
Лангер улыбнулся:
– Что вы ему сказали, сэр?
– Абсолютную правду. Полицейское управление Миннеаполиса неспособно раскрыть дело такого масштаба.
– По-моему, неотразимо.
– Именно. Он уже едет за документами. Лично.
– Значит, дело Арлена Фишера у нас закрыто?
– Совершенно верно.
– Хорошая новость, шеф. – Лангер вытащил пистолет, выщелкнул обойму, положил его на стол дулом вперед.
Малкерсон вытаращил глаза на оружие, а потом на значок, который детектив выложил рядом с ним.
– Разрешите сесть, сэр?
– Конечно.
Лангер опустился на стул, глядя в окно, потому что не мог смотреть в глаза шефу. Давно уже не мог.
– В тот момент, когда меня известили по телефону, где можно найти Эдди Старра, Марти Пульман сидел за моим столом. Я записал адрес и вышел из кабинета.
Малкерсон ждал с застывшим лицом, с непроницаемым выражением.
– Он слышал разговор. Знал, чей это адрес. И я знал, что он знает. Поэтому оставил листок на виду и ушел.
Малкерсон опустил глаза на отпечаток пальца на полированной крышке стола, гадая, кому он принадлежит.
– О чем же вы думали, детектив Лангер, скажите на милость? – тихо спросил он.
– Точно не знаю, сэр. Может, что надо дать Марти заслуженный шанс выколотить дерьмо из убийцы жены, прежде чем мы до него доберемся. Может, в глубине души догадывался, что он на этом не остановится. Честно, не знаю, да это и значения не имеет. Главное то, что я, глядя на труп Эдди Старра, сразу все ясно понял, черт побери. Пусть курок спустил Марти, но это я ему предоставил возможность, отойдя в тот день от своего стола.
Малкерсон слегка прокашлялся:
– Детектив Лангер, я никогда не поверю, что вы специально толкнули Марти Пульмана на убийство.
Лангер криво улыбнулся:
– Правда? А я не уверен и поэтому не один месяц с ума схожу. Не один месяц смотрел, как терзаются Мори, Лили и Джек, как Марти с каждым днем распадается на куски, думая только о том, что Старр, омерзительный мешок дерьма, погубил стольких хороших людей… Понимаете, сэр? Я судил. Я решал, кто плохой, кто хороший, может быть, даже решал, кто смерти заслуживает. Точно так же, как Марти, Мори и остальные. Потом, когда дело стало раскручиваться, понял, что Эдди Старр мелкая сошка – проживи он еще сотню лет, не сравнялся бы с Мори Гилбертом по количеству трупов… Хорошее и плохое как бы слились воедино, и теперь я уверен лишь в том, что никогда не мог отличить одно от другого. – Он взглянул на значок. – Давным-давно должен был его сдать и уйти.
