Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
К ночи квартира безнадежно промерзла. К утру на время вернули электричество. Быстро поставила телефон на подзарядку. Хотя Николай мог бы позвонить и на обычный городской. Потом пьяный в дупель сосед снарядился на колонку за водой. За тридцать рублей он приволок мне пару флаконов по пять литров. Где он добывал тару, я предпочла не задумываться. Доковыляв до ближнего магазинчика, купила питьевой воды, чтоб в ожидании лучших времен на нее любоваться. Чаю попить не удалось из-за очередного отсутствия электричества. Газ так и не включали. Телефон успел частично зарядиться, но звонков ни от кого не поступало. Включив все выключатели в доме, я надеялась таким образом не упустить возможность сварить кипяток.
На улице заметно похолодало. Несмотря на это я пошла за новостями. Пострадавший дом оградили бело-красной полосатой ленточкой. За ней маячили спины каких-то спецов из МЧС. Зевак разгоняли быстро и безжалостно. Правильно, там живых людей ищут, нечего развлекаться.
К ночи я клевала носом, боясь уснуть и пропустить появление света. Обещали, что его непременно дадут, но когда именно – не уточнили. Про воду вовсе ничего не сказали. Блин. Даже в туалет толком не сходить. Мерзость какая – нагадила, а смыть нечем. Пришлось слить в унитаз жидкость, добытую соседом. Отсутствие горячей еды сказалось на желудке. От доеденной отвердевшей икры стало совсем скверно. Тогда, презирая мороз и неподходящую одежду, я намылилась в кафе.
Теснота – яблоку некуда упасть из-за гомонящей толпы, смутно угадывающейся в клубах табачного дыма. На секунду мое появление утихомирило бравые выкрики, а потом все снова одновременно заговорили, стремясь перекричать друг друга. Не пострадавшие граждане активно опекали выживших в катастрофе, наливая им и себе. Кроме меня и девушки за стойкой, женщин в заведении не наблюдалось.
Как выяснилось, обездоленных расселили в актовом зале школы, но взрослая мужская составляющая погорельцев обосновалась поближе к деятельному участию. Которое заключалось в водке, перетирании подробностей недавних событий и отсутствии жен. Жены пребывали в состоянии закономерного шока, что выражалось в сменном карауле у поверженного дома. Они опасались разграбления останков имущества. Разгоряченные мужчины иногда отходили проведать частично разобранные руины, но быстро возвращались для нового прогрева. Плакал только один. Я из солидарности присела рядом.
– Два человека погибли.
– Четверо, – уточнил кто-то.
– Всего? Странно, все же отсыпались после праздника, – недоумевала я.
– Кому праздник, а кому горе, – укоризненно уточнил сосед по столику. – Мы поминки отгуливали. Всем домом. Почти. Смотри, какой парадокс получается, Коврига помер, значит. Горе. А вроде как он нас всех спас, сучок трухлявый. Робя! Мы на него теперь молиться должны!
– За это выпить надо.
Выпили. И мне предложили, но в этот момент невероятным счастьем мне казалась только чашка горячего кофе. Хотя за Ковригу стало приятно, не зря, выходит, помер. Здесь очень серьезно относятся к похоронам и всему, что с ними связано. Похороны – первейшая новость, и каждый имеет законное право навестить семью усопшего, чтоб откушать и помянуть. Как выяснилось, почти все, даже малые дети в злополучный момент очутились совсем в другом районе.
Сосед снова горько заплакал. Наверное, по Ковриге.
– Меня мама не любит, – зачем-то разоткровенничалась я из солидарности.
– Такого не бывает. Вот моя – до сих пор проверяет, надел ли я теплое белье. – Сосед задрал штанину, демонстрируя голубые потертые кальсоны.
– Повезло, – такое рвение явно нуждалось в поддержке.
Моя тоже всегда присматривала за моей одеждой, ну и что с того? Когда все было нормально, я ни разу не задумывалась, любит она меня или нет. Я просто в ее любви не сомневалась.
– Я ей не нужна. Она меня бросила.
– Ни хрена себе компот. В младенчестве, что ли?
– Да нет. Недавно.
Откинув голову с риском для хрустнувшего позвоночника, собеседник окинул меня придирчивым взором завзятого специалиста по брошенным неблагодарным дочкам. Я не привыкла, чтоб на меня так презрительно смотрели. Чую, лекцию сейчас зарядит про взрослых баб, на которых пахать да перепахивать.
– Не ной. Тебе лет сколько? Хотя, я думаю… – Он снова отхлебнул пива, отполировав напиток глотком водки.
Что именно он думает, выяснить так и не удалось. Вокруг все разом загалдели.
Какой-то шустрый нафраченный чиновник заглянул сообщить мнение властей о случившемся. Пособолезновал, пообещал и, извернувшись, сумел выскользнуть живым из крепких объятий озверевшего погорельца.
– Суки! Чтоб у вас зенки поразорвало! Я сколько раз говорил, что колонки газовые, на хрен, говенные! Что газ вырубать, на хрен, за неуплату нельзя! Говорил? Говорил! Поди сюда, на хрен, падла в галстуке, бля. Жопа ты с глазами!
Сохраняя доброжелательное лицо, как с плаката «государство – друг человека», чиновник юркнул за спины охраны и оттуда издавал звуки, мало напоминающие человеческую речь. При всем том явно запоминая лица самых активных бунтовщиков.
Потом все разом выдохлись, и возникла резкая бездонная пауза. В которую тут же вклинился осипший писк:
– Мы готовы войти в ваше положение и при наличии свободных ресурсов обеспечить пострадавших временным жильем.
– Ага, в бараки по деревням навечно заселите! Бля буду! За голосами нашими приволокся, гнида продажная.
– Держите меня четверо! Урою падлу!
– Гитлера на вас нет!
– Мы субсидируем похороны и скоро назначим компенсацию семьям погибших!
– Какая сука за Гитлера говорила? У меня оба деда в войне погибли!
– Бензопилу хоть верни! Куда я без нее?
– А у меня телевизор новый, бля!
– Твой дед до сих пор небо коптит!
– А я все потерял!
– И что у тебя было? Поллитра недопитая?
– Не твое собачье дело. Я, может, на мотоцикл копил!
– Мой дед герой, не то что твой – полицай ссученный.
– Так твоя квартира целехонька, бля. Сходи, бля, забери, бля. И езди на нем, на хрен! Ездюк хренов!
Зычный гогот перекрыл вопли несостоявшегося байкера. Который с невероятно круглыми глазами доказывал недоверчивому обществу свою правоту. Обильно орошая округу брызгами слюны.
Выглядывая из-под локтя охраны, митингующий обещалкин оглядывался, как голодный хорек из норы.
Мне сказочно повезло. Когда стали выдавливать власть из кафе, на улицу вынесло и меня. Целую и неповрежденную. Почти здоровую. Это если не учитывать температуру, но государство к ней не имело прямого отношения.
Возвращаясь в мрачный неуютный дом, я подумала, что неплохо бы озадачиться приобретением нового пуховика, но потом почему-то эта затея показалась мне незначительной. Мысли витали где-то в районе жаркого солнечного лета. Думалось о снастях для рыбалки, о красивом холме, поросшем елками, под которыми гуртом теснились белые грибы.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
