работа Шианы?
Эти комнаты вполне подходят Шиане, решила Одраде. Ничто, кроме рисунка, не напоминало о происхождении Шианы, но вид из окна мог быть видом Дар-эс-Балата, затерянного в глубинах засушливых земель Дюны.
У двери раздался легкий шорох. Одраде обернулась и увидела стоявшую у входа Шиану. Она огляделась со смущенным видом, прежде чем осмелилась войти в комнату, в которой находилась сама Верховная Мать.
Движения могут заменить слова: «Итак, она пришла в мою комнату. Это хорошо. Кто-то другой мог бы и пренебречь моим приглашением».
Одраде привела в порядок ощущения, спутанные появлением Шианы — самой молодой за всю историю Бене Гессерит Преподобной Матери. Ты часто думала о ней, как о тихой маленькой Шиане. Она не всегда была тихой и давно перестала быть маленькой, но ярлык остался. Нет, Шиана не похожа на мышь, но в ее поведении было что-то от повадки грызуна, который терпеливо сидит на краю поля и ждет, когда уйдет земледелец, а тогда мышь бросится вперед, грызть посеянные зерна.
Шиана вошла в комнату и остановилась в полушаге от Одраде.
— Мы очень давно не виделись, Верховная Мать.
Первое впечатление было очень неотчетливым и до странности спутанным.
Искренность и скрытность?
Шиана стояла, исполненная готовности слушать.
У этого потомка Сионы Атрейдес получилось интересное лицо, прикрытое маской Бене Гессерит. Зрелость наложила на нее как отпечаток воспитания Бене Гессерит, так и следы происхождения от Атрейдесов. На лице запечатлелись следы твердых решений. Стройная девочка из Пустыни с выжженной солнцем прядью уступила место уравновешенной и спокойной Преподобной Матери. Кожа сохранила свой темный оттенок благодаря постоянному пребыванию на солнце. В волосах сохранилась выгоревшая прядь. Глаза, однако, изменились. Они стали синими, со стальным оттенком, говорившим: «Я прошла испытание Пряностью».
Это и есть то, что я в ней чувствую?
Шиана уловила выражение лица Одраде (наивность Бене Гессерит!) и поняла, что Верховная ожидала этой встречи с затаенным страхом.
У нее нет другой защиты, кроме правды, и я надеюсь, что она не замедлит с полным признанием!
Одраде тщательно рассматривала свою бывшую ученицу, ее чувства были полностью открыты.
Страх! Что я чувствую? Что я ощутила, когда она заговорила?
Твердость голоса Шианы трансформировалась в мощный инструмент. Это Одраде предчувствовала заранее, еще при первом знакомстве с девочкой. Исходная природа Шианы (природа фрименов, если таковая когда-то существовала!) изменила свою направленность и форму, оставшись верной духу и сути. Под жесткой уздой угадывалась способность любить и ненавидеть.
Почему меня не покидает ощущение, что она хотела меня обнять?
Одраде внезапно почувствовала свою уязвимость.
Эта женщина смогла взломать мою оборону и сейчас находится на моих позициях. Мне не удастся полностью от нее избавиться, изгнать ее из себя.
На память пришел давний разговор с Тамалейн: «„Она из тех, кто умеет сохранять верность самим себе. Помнишь Сестру Швандью? Шиана похожа на нее, но она лучше. Шиана знает, куда идет. За ней надо внимательно следить. Ты же понимаешь, кровь Атрейдесов“.
— Я тоже Атрейдес, Там.
— Не думай, что мы об этом забыли! Думаешь, мы будем спокойно стоять и смотреть, как Верховная Мать станет скрещивать себя для потомства? Есть пределы и нашему терпению, Дар».
— Мой визит несколько запоздал, Шиана.
Тон Одраде насторожил Шиану. Она посмотрела в глаза Одраде с тем выражением, которое называлось в Общине Сестер «безмятежностью Бене Гессерит». Это было спокойствие, безмятежнее которого не существует ничего во вселенной. Никто никогда не узнает, какие страсти бушуют под маской этого спокойствия. Это был даже не барьер, это было подлинное ничто. Все, что появляется на этой маске, являлось преступлением, то есть предательством. Шиана мгновенно это поняла и рассмеялась.
— Я так и поняла, что меня будут прощупывать! Разговоры с Дунканом с помощью языка жестов, так? Будьте любезны, Верховная Мать, съешьте и это!
— Я хочу все знать об этих разговорах, Шиана.
— Он хочет, чтобы его кто-нибудь спас, если нападут Досточтимые Матроны.
— И это все?
Она что, действительно считает меня непроходимой дурой?
— Нет. Он хочет получить информацию о наших намерениях… и о том, что мы будем делать для отражения угрозы нападения Досточтимых Матрон.
— И что ты ему сказала?
— Все, что смогла.
Правда — мое единственное оружие. Мне надо ее отвлечь.
— Ты друг Дункана, Шиана?
— Да!
— Я тоже.
— Но не Там и Белл?
— Мои информаторы доносят, что Белл стала относиться к нему терпимо.
— Белл? Терпимо?
— Ты неверно судишь о ней, Шиана. Это твой недостаток.
Она что-то скрывает. Что ты сделала, Шиана?
— Шиана, ты полагаешь, что не сможешь работать с Белл?
— Потому что я поддразниваю ее?
Работать с Белл? Только не Белл должна возглавлять этот проклятый проект Защитной Миссии.
У Одраде непроизвольно дернулся угол рта. Еще одна шалость? Возможно ли это?
Шиана была главной темой всех сплетен обеденного зала в Централе Капитула. Истории о том, как она дразнит специалистов по селекции (особенно Белл) и снабженные пикантными подробностями россказни о соблазнениях, топливом для которых служило сравнение с Досточтимыми Матронами, сведения о которых просачивались через Мурбеллу, возбуждали послушниц больше, чем пища, приправленная Пряностью. Одраде сама слышала обрывки одной из таких историй пару дней назад: «Она сказала: „Я пользовалась методом Пусть он плохо себя ведет. Очень эффективен с мужчинами, которые воображают себя лидерами“».
— Поддразниваешь? Это действительно то, чем ты занимаешься, Шиана?
— Это самое подходящее слово. Воссоздаешь форму, которая противоречит естественным склонностям жертвы.
Шиана поняла, что допустила ошибку, не успев закончить фразу.
Одраде почувствовала предостерегающее спокойствие. Воссоздать форму? Ее взгляд уперся в странную бесформенную массу в углу. Она уставилась на эту массу с вниманием, удивившим ее самое. Внимание размывало видение. Она пыталась сосредоточиться, понять, что эта куча плаза старается ей сказать. Ответа не было, его не было даже тогда, когда Одраде дошла до предела сосредоточенности. В этом и заключается его цель!
— Эта скульптура называется «Пустота», — проговорила Шиана.
— Твое? — спросила Одраде.
Шиана, прошу тебя, скажи: «Нет», ибо тот, кто сделал это, проник в мироздание до недоступных мне пределов.
— Я вылепила это однажды ночью, пару недель назад.
Черный плаз — это единственная вещь, которой ты придаешь форму?
— Чарующий общий взгляд на искусство.
— А частный?
— У меня большие проблемы с тобой, Шиана. Ты внушаешь тревогу некоторым Сестрам.
И мне. В тебе есть нечто дикое, то, что мы не нашли в тебе своевременно. Маркеры генов Атрейдесов, о которых говорил Дункан, присутствуют в твоих клетках. Что они дали тебе?
— Тревогу?
— Особенно когда они вспоминают, что ты — самая молодая из всех, кто пережил испытание
