— Полагаешь, он ухитрился съездить в Апчерч, убить женщину, почиститься и вернуться в город на брифинг в три часа перед обедом в Уэстчестере?
— Бывают такие дни, — произнесла я умильным голосом, — когда утром я отвожу детей в «Красную тачку», три раза загружаю стиральную машину, забираю твои вещи из химчистки, меняю масло, заскакиваю в продуктовый магазин, снова забираю детей и кормлю их полдником в машине, чтобы успеть на кружок «Умелые руки» к половине второго. Тут все дело в планировании. Если бы ты сказал, что я должна еще успеть укокошить кого-нибудь, уверена, я бы нашла минуточку. — Я подарила ему широкую сладкую улыбку и вернулась к компьютеру.
— Ты все-таки думаешь, что это он убийца? — Голос Бена прозвучал требовательно.
— Я не убеждена, что он не совершал этого. И между ними было нечто сомнительное. Если, конечно, швыряться деньгами не его причуда.
По озадаченной физиономии Бена я сообразила: что бы Тед Фитч ни рассказал Бену о моей засаде на митинге, этот рассказ не включал швыряние двадцати долларов мне на колени.
— Кейт… — Бен устало покачал головой и сложил бумаги в папку.
— Ну и конечно, — продолжила я, — новость, что у него есть любовница, не проливает бальзама мне на душу.
Для женщины, которой случалось выковыривать детский пластилин из самых интимных мест, это было возвышенное и высокоморальное заявление. Но это было правдой.
Я ушла в гостиную, принялась разбирать подушечную крепость, выстроенную детьми накануне, и возвращать подушки на место.
— Напомни мне, почему ты работаешь на него?
— Потому что он лучший кандидат из того, что есть, — ответил Бен.
Я уставилась на него. Он пожал плечами и запустил пальцы в волосы.
— Потому что все замараны. Если не женщины, то алкоголь. Если не женщины и не алкоголь, значит, сын в тюрьме или лечится от наркотической зависимости. Ну, или грязный развод. И злобная экс-жена, пытающаяся продать свою историю в таблоиды.
Бен потер виски.
— Билл Клинтон многое изменил. После Никсона, чтобы попытаться быть избранным, следовало быть мальчиком из церковного хора! Пресса рассматривала всех под микроскопом. Все, что кандидат когда-либо сделал или даже просто подумал, попадало на первые страницы газет. А теперь, — Бен вздохнул, — не имеет значения, что человек совершил, до тех пор, пока у него толстая шкура и милая улыбка.
Я взбила последнюю подушку и присела, чтобы подобрать кубики с пола.
— Как думаешь, Тед Фитч убил Китти Кавано?
Он покачал головой.
— Мы не друзья, но я провожу с ним много времени. Я видел, каким мерзким он бывает. Наблюдал, как он теряет самообладание и может оскорбить.
Бен опустил голову. Он выглядел измученным. Я заметила, как голубые вены пульсируют у него на запястьях.
— Он не был в восторге от меня. Да и от тебя тоже. Он горлопан, даже хам. Но не могу представить, чтобы он зарезал кого-нибудь.
Я покидала кубики в шкафчик для игрушек.
— Ну, если он этого не совершал, то кто?
Бен снова устало провел пальцами по волосам.
— Почему ты не можешь бросить это дело?
— Не могу, — сказала я, вставая с дивана и разглаживая подушку, на которой сидела. — И не хочу.
— Но почему?
— Потому что в этом городе исчезают и погибают женщины — такие, как я.
Я собрала с кофейного столика засохшие кисти и бумагу для поделок.
— Пропала Лекси Хагенхольдт. Ее муж только что звонил.
Бен удивленно посмотрел на меня.
— И что теперь, ты и это собираешься расследовать?
Я почувствовала, как меня охватывает гнев. Но постаралась, чтобы голос звучал спокойно:
— А что такого? У тебя возникнут проблемы?
Бен покачал головой.
— Послушай… — Подыскивая слова, я перебирала вещи. — У меня это неплохо получается. А у меня никогда ничего хорошо не получалось.
Он потер глаза.
— О чем ты? Ты прекрасная мать.
«Лишь постольку, поскольку у наших детей еще целы руки и ноги», — подумала я.
— Но не по стандартам Апчерча. Тут я еле-еле дотягиваю. В этом-то все и дело. Я была хорошей, пусть не великой певицей, но не выдержала сравнения со своей матерью. Я неплохо сочиняла, но далеко не так хорошо, как Джейни. — Я поставила кисти в стеклянную бутылочку. — А вот тут у меня получается. Или я думаю, что может получиться.
Бен уставился на меня.
— Ты хочешь продолжать этим заниматься? Считаешь, ты могла бы заниматься этим профессионально?
— Ну, я не знаю! Наверное! Я хочу сказать — рано или поздно дети будут проводить целые дни в школе. Мне нужно найти себе занятие. Я не намерена ограничиться занятиями йогой и помощью на общественных началах в каком-нибудь музее!
— Почему бы и нет? По-моему, очень даже неплохо.
Он окинул меня оценивающим взглядом — особенно тыльную сторону.
— Может, тебе походить на тренажеры?
— Я не собираюсь даже удостоить тебя ответом.
Я встала перед Беном и протянула руку за фотографиями развлечений Теда Фитча. Он вздохнул и передал мне папку, бормоча:
— Сдаюсь.
И тяжелой походкой побрел мимо меня. Я услышала, как он прошел мимо нашей спальни, как открылась, а потом закрылась дверь в гостевую комнату.
Я уже почти заснула, когда зажужжал мой мобильный. Я ответила, не взглянув на экран:
— Алло!
— Кейт? — произнес Эван. — Все в порядке?
Дыхание застряло у меня в горле.
— Все прекрасно, — ответила я.
— У меня для тебя кое-что есть.
Я села в кровати.
— Я тебя слушаю.
— Дельфина Долан.
— Что?
— Думаю, будет лучше, если я расскажу тебе лично. Мы можем встретиться и выпить чего-нибудь?
Я попросила дать мне пару дней.
— Не звони мне, — прошептала я. — Я позвоню сама.
Глава 33
— Они потеряли твой анализ? — спросил Бен за завтраком три дня спустя. — Как это могло случиться?
— Не знаю. Бывает. Но доктор Моррисон сказал, что, если я приеду туда к девяти часам, он примет меня без очереди.
Мой муж покачал головой.
— Тебе нужно найти врача в Коннектикуте.
— Но мне нравится Моррисон!
Я попыталась изобразить простодушное воспоминание о прелестях беременности и задушить чувство вины, поднимающееся изнутри, поскольку правда заключалась в том, что очередной визит к врачу не был включен в мою повестку дня.
