Впереди располагался особенно крупный монолит. Он казался чуть ли не вдвое больше остальных и поднимался в высоту почти на двадцать метров. Он располагался там, где раньше находился храм, а у его подножия виднелась крохотная скорчившаяся фигурка, прижавшаяся к холодному камню. Одежда на теле юноши была изорвана в клочья, кожа покрыта бесчисленными ссадинами и царапинами. Страх и отчаяние полностью овладели им, и он, словно потерпевший кораблекрушение, из последних сил цеплялся за обломок мачты.
– Оскар!!!
Шарлотта находилась еще довольно далеко от него, но и отсюда могла различить изумрудное сияние его глаз. Лицо юноши казалось бесстрастным и неподвижным, как маска. Ни улыбки, ни каких-либо признаков того, что он узнает своих близких. Девушка уже была готова броситься к нему, но Гумбольдт ее остановил.
– Не делай этого! – резко проговорил он, хватая ее за руку. – Оскар все еще находится во власти метеорита.
– Но мы обязаны ему помочь! Посмотри, что с ним творится. У меня сердце разрывается, когда я это вижу!
– Мне не легче. Но мы не должны отступать от нашего плана.
– А если ничего не выйдет?
Гумбольдт нахмурился:
– Тогда, по крайней мере, он навсегда избавится от этого проклятия!
С этими словами он в очередной раз нажал кнопку прибора.
С беспощадной отчетливостью звуки мелодии обрушились на Оскара, отразились от стекловидных граней монолита и снова вернулись к юноше.
Результат оказался ужасающим. Тело его изогнулось, словно сквозь него пропустили мощный электрический разряд. Рот раскрылся, как в крике, но оттуда не вырвалось ни звука. Кулаки сжались с такой силой, что ногти до крови вонзились в ладони. Широко раскрытые глаза смотрели в небо.
Шарлотта не могла этого вынести.
– Прекрати! – выкрикнула она. – Выключи прибор, ты же убьешь его!
Но ученый остался непреклонным.
Шарлотта с ужасом следила за тем, что происходило с телом Оскара. Оно билось и корчилось в судорогах, становясь все длиннее и тоньше. Вскоре оно стало напоминать резиновую ленту, и когда девушка решила, что хуже уже быть не может, Оскар внезапно стал прозрачным. На короткое время стали видны все его внутренние органы – сердце, легкие, желудок, проступили очертания скелета.
Но уже в следующее мгновение все изменилось. Под слоем стекловидного вещества проступили знакомые черты. Теперь юноша выглядел так, будто его облили прозрачным маслом. Лицо, грудь, руки и ноги заблестели, как покрытые глазурью, странная субстанция сочилась из всех его пор. Не успела Шарлотта подумать, что это за вещество, как оно сползло с тела Оскара и ушло в землю, оставив на поверхности только темное пятно.
Перед ними стоял прежний Оскар, растерянный, слабый и ничего не понимающий в происходящем. Еще миг – и он упал как подкошенный.
Гумбольдт сунул прибор Шарлотте, бросился к сыну и опустился перед ним на колени.
Шарлотта поспешила за ним. Ее сердце бешено колотилось.
– Ну что?
Гумбольдт пощупал пульс, прислушался к дыханию и приложил ухо к груди юноши.
– Жив! – с огромным облегчением выдохнул он. – Кожа теплая, сердце работает нормально, дыхание слабое, но ровное.
Шарлотту немного отпустило.
– Но это существо? Оно покинуло его? Он свободен?
Гумбольдт неуверенно улыбнулся:
– Не могу судить с полной уверенностью, но мне кажется, что перед нами прежний Оскар…
Он наклонился, поднял безвольное тело сына и взвалил на плечо. В глазах ученого стояли слезы радости.
– Идем отсюда, – проговорил он. – Вернемся позже и закончим то, что еще не успели. Сейчас Оскар для нас важнее.
Шарлотта подняла глаза к вершине огромного кристалла. Оттуда стекала струйка песка. Еще немного, и эта громадина тоже превратится в пыль.
Чужак побежден.
Губы девушки беззвучно зашевелились, шепча благодарственную молитву.
64
– Они возвращаются! – Элиза взволнованно указала в сторону скального моста.
На противоположной стороне ущелья показались две фигуры: Гумбольдт и Шарлотта.
Джабо с лаем бросился к ним. Вилма тоже не смогла усидеть на месте. Заслышав голос хозяина, она выпрыгнула из сумки и понеслась за своим четвероногим приятелем. Элиза вздрогнула – на мгновение ей почудилось, что Карл Фридрих ранен, но потом она поняла, что на плече у него тяжелый груз.
Оскар!
Элиза прижала руки к груди и закрыла глаза. Ей не понадобилось много времени, чтобы почувствовать мальчика. Его жизненная сила была слаба, но уже можно было с уверенностью сказать, что время, когда он оставался не более, чем тенью, позади. Оскар снова был среди живых.
Ученый и его племянница в сопровождении Джабо и Вилмы торжественно пересекли мост. Н краю ущелья их шумно приветствовали догоны. Обратившись к старейшинам, ученый кратко поведал о том, что произошло в Запретном городе. Поскольку лингафона у них больше не было, Элизе пришлось переводить его слова, а в особенно трудных местах ей помогала Йатиме.
Наконец Гумбольдт остановился, снял очки и протер линзы.
– Мы обнаружили нашего мальчика у подножия самого крупного монолита, – пояснил он. – Но нам придется вернуться, чтобы довести дело до конца и уничтожить случайно уцелевшие камни. Мне потребуются добровольцы.
Элиза просияла:
– Значит, я была права? Моя идея сработала!
– Сработала? – Гумбольдт, шагнув к женщине, взял ее руки в свои. – Ты – наша спасительница. Эти звуки по все еще неясной причине заставляют кристаллы вибрировать, и они раскалываются изнутри. Это надо видеть: они превращаются в самую обычную пыль! В песнях догонов кроется огромная сила, намного более могучая, чем все мы могли представить. И ты единственная, кто сумел это понять. Если бы это зависело от меня, я присудил бы тебе самую главную награду Берлинской академии, дорогая!
Женщина сдержанно улыбнулась:
– Зачем мне какие-то награды? Люди гораздо важнее. И что теперь будет с Оскаром?
– Пусть догоны отведут его в какую-нибудь хижину и дадут парню выспаться. Попозже я его осмотрю. Мне кажется, что его тело полностью очистилось. – Ученый глубоко вздохнул. – Но был момент, когда мне показалось, что мы потеряли его навсегда. Этого я никогда не смог бы себе простить. Я даже не представлял, насколько он мне дорог.
– Мы все чувствовали то же самое, – сказала Элиза. – Но теперь с ним все будет хорошо, я точно знаю.
Гумбольдт улыбнулся.
Улыбка все еще играла на его утомленном лице, когда раздались взволнованные крики догонских воинов и послышался перестук копыт. В селение въезжали трое всадников. Впереди скакал Макс Пеппер, за ним следовал Гарри Босуэлл. Последним ехал Патрик О’Нил, за которым трусил на своих двоих Джейбс Уилсон со связанными руками. Тонкий ремень тянулся от его шеи к луке седла О’Нила.
