Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Человек не в силах предугадать, как поступит в гипотетической ситуации. Каждый хочет думать, что бросил бы спасательный жилет и махал бы рукой с борта тонущего «Титаника»; что заслонил бы от пули незнакомого; что вернулся бы на поле боя искать раненых, а не спасся бы бегством. Только никто не знает, как поступит, когда вокруг рушится мир, не знает, подумает о себе в первую или в последнюю очередь…
– Не знаю, такого выбора у меня не было. Зато я знаю, что происходит сейчас. Я выбираю тебя.
Джейс обнимает меня, я крепко цепляюсь за него. Я уже столько плакала, что слез не осталось. У Джейса дрожат плечи, но постепенно он успокаивается. Долгое время мы не говорим ни слова.
И это хорошо, ведь даже самые правильные слова: «Я люблю тебя. Мне очень жаль. Простишь меня?» – тут неравноценная замена молчанию.
Глава 48
Обратно к Гарреттам мы едем тоже молча, но это молчание совсем не то, что было по дороге в парк. Когда Джейс не переключает передачу, то свободной рукой накрывает мою, и мы переплетаем пальцы. Я то и дело наклоняюсь к нему и кладу ему голову на плечо.
Мы сворачиваем на подъездную дорожку, останавливаемся у универсала, и Джейс спрашивает:
– Сэм, и что теперь?
Сказать ему правду было сложнее всего. Хотя теперь все еще сложнее – предстоит объяснение с Элис. С миссис Гарретт. С мамой.
– Пока я поговорила только с тобой.
Джейс кивает, закусывает нижнюю губу и переключается на нейтралку. Он долго смотрит себе на руки.
– Как ты хочешь это сделать? – спрашивает Джейс наконец. – Пойдешь со мной?
– Мне нужно маме сказать. Ну, что ты в курсе. Она наверняка… – Я тру лицо ладонями. – Не представляю, как она отреагирует. Не представляю, что сделает. Реакцию Клэя тоже не представляю. Но я должна ей сказать.
– Слушай, мне нужно подумать. Ну, как сообщить новость. Начать с мамы или как-то иначе… Не знаю. Я буду на связи. Если что-то случится, позвони мне, ладно?
– Ладно.
Я выбираюсь из машины, но Джейс хватает меня за руку и останавливает.
– Не знаю, что и думать, – говорит он. – Ты была в курсе. С самого начала. Как же иначе? – Вот он, ключевой вопрос. – Как могла ты не понять, что случилось нечто ужасное?
– Я спала, – отвечаю я. – Дольше, чем следовало.
* * *
Что мама дома, я понимаю сразу: на крыльце ее темно-синие сандалии, на комоде в коридоре ее сумочка Прада, но ни на кухне, ни в гостиной ее нет.
Я поднимаюсь на второй этаж в ее комнаты, чувствуя, что вторглась на чужую территорию, а ведь это мой дом.
Мама явно выбирает наряд для очередного мероприятия и определиться не может, потому что кровать завалена одеждой и в пестрой, и в пастельной гамме, и сочно-бирюзовой. Рядом, в полном контрасте с ней, деловые костюмы, белые и темно-синие.
Шумит душ.
Ванная у мамы огромная. Она сотни раз ее переоборудовала, делая все больше и роскошнее. Сейчас ванная застлана ковром, в ней ванна в римском стиле, полотенцесушители, стеклянная душевая кабина с семью форсунками, поливающими из любой точки. Мама говорит, что ванная оформлена в цвете устрицы, а по-моему, она просто серая. В углу небольшое трюмо и банкетка. На трюмо целые ряды флаконов с духами и лосьонами, баночек, бутылочек и залежи косметики. Я приоткрываю дверь, и на меня валит пар, такой плотный, что ничего не разглядишь.
– Мама! – зову я.
Мама вскрикивает:
– Никогда так не делай, Саманта! Не подкрадывайся к человеку под душем! Ты что, «Психо» не смотрела?
– Нам нужно поговорить.
– Я в скрабе.
– Когда закончишь. Но скоро.
Внезапно душ отключается.
– Пожалуйста, дай мне полотенце! И халат.
Халат из персикового шелка я снимаю с крючка у двери и, разумеется, замечаю рядом темно-синий мужской халат. Мама приоткрывает кабину, протягивает руку и хватает халат.
Халат надет, плюшевое полотенце цвета устрицы тюрбаном обмотано вокруг головы – мама садится у трюмо и берет крем.
– Думаю поставить «Рестилайн» между бровями, – говорит она. – Небольшую дозу. Не для полной гладкости, а чтобы спрятать эту морщинку. – Мама показывает на невидимую морщинку и натягивает кожу на лбу. – По-моему, это хороший карьерный ход, ведь морщины – знак раздражительности и тревоги. Избиратели не должны думать, что меня что-то беспокоит, это подорвет их доверие, согласна? – улыбаясь, спрашивает мама – моя мама с тюрбаном из полотенца и непростой логикой.
Только я выбрала тактику разговоров начистоту:
– Джейс знает.
Мама бледнеет под слоем крема и резко сводит брови:
– Ты не сказала ему!
– Сказала.
Мама вскакивает так резко, что опрокидывает банкетку:
– Саманта… ну зачем?
– Мне пришлось, мама.
Мама меряет ванную шагами. Тут я впервые замечаю у нее морщины на лбу и «скобки» у уголков рта.
– Мы ведь обо все всем договорились. Мы решили оставить тот ужасный случай в прошлом.
– Мама, это ты с Клэем договаривалась. Ты с ним решила, а не со мной.
Она останавливается. Ее глаза мечут молнии.
– Ты мне слово давала!
– Нет, не давала. Ты не услышала, о чем я говорила на самом деле.
Мама без сил падает на банкетку, сутулится и умоляюще смотрит на меня:
– Клэя я тоже потеряю. Если разразится скандал… Когда разразится скандал и мне придется уйти в отставку, Клэй со мной не останется. Клэй Такер играет только в команде победителей. Такой у него характер.
Неужели мама хочет быть с мужчиной, о котором так думает? «Детка, если что-то случится, я здесь, я рядом». Хорошо, что я не знакома с отцом. Если для мамы все мужчины такие, как он и Клэй, ее можно только пожалеть.
Глаза у мамы блестят от слез. Старое чувство вины, конечно, просыпается во мне, но не сворачивается клубком в животе, как бывало, пока я по привычке отмалчивалась.
Мама поворачивается к зеркалу, ставит локти на трюмо и смотрит в зеркало:
– Саманта, мне нужно побыть одной.
Я берусь за дверную ручку:
– Мама!
– Что еще?
– Посмотри на меня.
Мама смотрит на меня в зеркало:
– Что?
– Нет, в глаза. Скажи мне в глаза, что, по-твоему, я поступила неправильно. Посмотри на меня и скажи. Если действительно так думаешь.
У меня глаза голубые с золотыми и зелеными крапинками, а у мамы – чисто-голубые. Она встречает мой взгляд, выдерживает буквально секунду и отводит глаза.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
