Роскошное кресло подкатило услужливым бесом, мягонько толкнуло под коленки, и Дарочке ничего не оставалось, как опуститься в пышные подушки. А пока она нарочито сосредоточенно оправляла подол просторного платья с широкими рукавами и воротничком-стоечкой, какие носили в султанате приличные женщины, между ней и Тодом втиснулся стол на колесиках, уставленный всевозможными блюдами.
— Кушай, — заботливо предложил маг и повелительно глянул на служанок.
Те сразу засуетились, принялись в четыре руки пододвигать принцессе тарелочки, вазочки и соусницы, словно это она лежала у стола зеленым призраком.
— Спасибо, — сухо поблагодарила Дарелетта и нехотя взяла вилку.
Есть пока не хотелось, а воды она напилась в умывальне, припомнив уроки Летуаны и мысленно выругав Изверга, так не вовремя утащившего ее наставницу.
— Тебе сейчас нужно хорошо кушать, — так же взглядом выставив из комнаты горничных, мягко посоветовал Тод, словно был ей гувернанткой или няней.
— А ты? — вяло огрызнулась принцесса, стараясь не смотреть в обведенные темными кругами знакомые глаза.
— Я пью отвар, — отстраненно буркнул маг, посмотрел на нее пристально и вдруг заявил: — Не расстраивайся и не беспокойся. Через часок я смогу открыть портал в свой замок, а там нас уже ждет жрец со всем, что нужно для ритуала. Документ подпишем задним числом, а ребенка покажем родичам через годик. Знать об этом будем только мы, жрецу я память подправлю. И клянусь никогда даже взглядом тебе не напомнить… сейчас последний раз, когда я об этом говорю. И любить его я, разумеется, буду как своего. А пока поешь хорошенько, тебе нужно силы восстанавливать.
— А? — ошеломленно уставилась на него принцесса. — Это ты о чем мне говорил? Или… у тебя до сих пор голова болит?
— Спасибо, — бледная улыбка скользнула по губам Тода, — голова слегка кружится, как после большого кубка вина, но это скоро пройдет. Сути, которые я собрал, оказались с противоположными способностями, и им нужно время, чтобы смириться. А говорил я о тебе… и о нашем ребенке. Дочери, как я понял? И это замечательно, только не нужно огорчать их величеств рассказом про дриадские пущи. Мы и сами все решим… я же объяснил.
— Так, — свирепо прищурилась принцесса. — Следовательно, ты считаешь, что я нагуляла в пущах ребенка?
— И одной секунды так про тебя не подумал, — возмутился Тод. — Ты бы скорее перебила всех оборотней. Но городской глава Маржидата сказал, что ты была с малышом, и это наверняка наказание дриад. Хотя обычно они справедливы… и уже попросили за тебя прощения.
— Когда? — задала вопрос принцесса, хотя ответ интересовал ее мало.
Успела понять, что маги во главе с Тодом все эти дни шли по их с Летой следам и знают обо всем, кроме Кео. Видимо, хитрый градоначальник постарался не проговориться, чтобы не упустить свою выгоду. Но принцессу сердил не он, а лукавый обман, в который безоговорочно поверил ее хозяин. И сообразил, что, признав ребенка, немедленно получит ее согласие, вон, даже жреца уже притащил.
Как же горько, ведь до последнего надеялась, что он все поймет и исправит свои ошибки. Зря, как выяснилось, зато все стало понятно, и теперь можно наконец отомстить — ударить так же больно, как ударил он.
— Когда мы пришли в Маржидат, — отхлебнув из бокала какое-то питье, Тодгер поморщился и продолжил тем же спокойным и заботливым голосом, не подозревая, как напрасно пытается показать свое миролюбие, — выяснилось, что Рандолиз служил там городским магом под личиной одной из своих жертв. И когда забирал вас, то усыпил всех жителей до единого, чтобы никто ничего не заметил. Даже женщин, готовивших на огне еду, мужчин, работавших в кузнице и на крышах, детей, перебегавших дорогу. Пришлось задержаться, раненых было больше трех сотен, из них два десятка — тяжело покалеченных и обожженных. Поэтому вам и пришлось пробыть в том храме так долго…
Маг смолк и тяжко вздохнул, разрываясь между данной самому себе клятвой отныне обо всем откровенно рассказывать Дарочке и досадой, что невольно заставил любимую лишних полтора часа терпеть присутствие подлеца Рандолиза. Хотя все они сразу поняли, услыхав про ритуал Генгройта, что черный безумец заманивает в какое-то потайное капище именно их, и потому никогда не позволит себе всерьез обидеть приманку, пока ловушка не захлопнется за крупной дичью. Потому и вели себя с виду покорно и растерянно, как сельские пастушата, зато загодя активировали все амулеты и приготовили самые мощные заклинания.
— Тодгер… — наивно хлопнув ресницами, кротко осведомилась принцесса, — а разве их величества признают внуком ребенка какой-то рабыни?
— Прости. — Тод на миг прикрыл глаза, и его губы исказила болезненная гримаса. — Я виноват… очень. Мне в тот день отказала выдержка. Хотя ты сама затеяла спор, но я должен был сдержаться. А во дворце, разумеется, ничего не знают. Изрельс объяснил королю, что я догнал наглого шантажиста и убил, а ты за это дала согласие выйти за меня замуж.
Он смолк и с обреченным видом принялся отскребать с кубка несуществующую мусоринку.
— Но я ведь его не давала? — начала свирепеть принцесса.
— Я помню, — не поднимая взгляда, тяжко вздохнул маг, — очень хорошо помню, не сомневайся. И собирался отвести тебя к родителям, они не сильно удивятся, узнав, что ты передумала. Но этот малыш… пойми, я ведь не выдержу ни единой шуточки придворных острословов или ехидной ухмылки. Буду убивать за каждый косой взгляд.
— И это единственная причина, по которой я должна выходить за тебя замуж? — Дарочка вскочила как ошпаренная. — Ребенок, про которого наболтал ушлый гоблин?
— Он не врал, — так и не глядя ей в лицо, тихо произнес Тодгер. — Я отличаю ложь от правды, у меня открылись новые способности…
— Как интересно! — ядовито прошипела принцесса. — Тогда слушай! Никакого ребенка нет и не было. А малышом они звали моего Кео, все твои родичи его видели, но могу показать и тебе. Кео! Иди сюда!
Розовый клубок белкой выскользнул откуда-то из золотого пучка локонов, шлепнулся на руки девушки и замер, рассматривая Тода бусинками синих глазок.
— Кеори? — недоверчиво нахмурился маг и тотчас с силой сжал губы, сообразив, как сильно обманулся.
И насколько потешно выглядит теперь со своим дурацким благородным порывом.
— Вот именно! — гордо задрала нос принцесса. — Пойду найду Даурбея, пусть отправит меня к родителям.
Развернулась и зашагала к двери, сопровождаемая гробовым молчанием. Назойливое желание оглянуться и посмотреть, почему Тод все же притих, девушка старательно подавляла, но не могла не представлять себе, чем он сейчас занят.
Крутит в пальцах невидимое заклинание, собираясь бросить в спину принцессе, или, стиснув зубы, сверлит ее мрачным взглядом? И едва Дарочка оглянется, обольет ее холодным разочарованием, в котором целиком виновен сам.
Ну почему он не хочет понимать, насколько важно для принцессы, чтобы ей просто задали вопрос, а не решали все так же безапелляционно, как Изверг? Но тот Летуане уже законный муж, и как она говорит, когда-то ухаживал очень впечатляюще. Да и сейчас умеет, ведь явно не Тодгер додумался принести те роскошные букеты и корзины. Хотя Дарочке вовсе не важно, что в них было, главное, что, находясь где-то далеко, мужчина помнил о ней, хотел порадовать.
