Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
Синтия мучилась много лет, то попадая в психиатрическую больницу, то вновь выходя на свободу.
Ей прописывали гору лекарств и даже электрошоковую терапию. Человек, страдающий от депрессии, живёт во внутреннем аду, и исправить это или помочь ему бывает невозможно. Моё сердце обливалось кровью при мысли о милой Синтии, но я ничего не могла сделать.
В тридцать девять она встретила вдового священника, у которого был сын. Они поженились, и он оказался ещё более несчастным человеком, чем она сама. Однако необходимость заботиться о нём и устраивать его жизнь стала смыслом её существования и исцелила её. Мы не в силах постичь глубины человеческого сознания. Она стала счастливой и успешной супругой викария и продолжала работать в медицинской сфере. Её муж, Роджер, занимался наукой. В шестьдесят пять он вышел на пенсию, и несколько лет они жили, словно хиппующие подростки. С рюкзаками за плечами и бюджетом в три фунта в день они исколесили Грецию, Израиль, Иордан и Турцию, осматривая старинные развалины древних цивилизаций. Они спали в крохотных кафе, в автобусах, на пляжах под звёздами, в полях, оливковых рощах и лимонных садах. Они ничего не планировали и ехали туда, куда вздумается.
На пенсии муж Синтии присоединился к Всемирной миссии англиканской церкви. Это означало, что его могут отправить в церковь в любом уголке мира, временно оставшуюся без священника.
Когда им было около семидесяти, у них дома зазвонил телефон.
– Вас беспокоят из Всемирной миссии. Вы могли бы отправиться в Лиму? Их викария только что застрелили.
– Какой ужас. Да, разумеется. Когда?
– Через две недели.
– Думаю, что это возможно. Мне надо посоветоваться с женой.
В сторону:
– Синтия, мы могли бы отправиться в Лиму через две недели? Их викария застрелили.
– А где это?
– Перу. Южная Америка.
– Да, пожалуй. Двух недель как раз хватит на то, чтобы собраться. На сколько мы поедем?
В трубку:
– Да, мы можем. На сколько?
– На три месяца. Возможно, на полгода. Мы пока что не знаем.
– Хорошо. Пришлите нам всю информацию и билеты.
Синтия – тихая, чувствительная, депрессивная Синтия – в старости вела невероятно романтический и захватывающий образ жизни. Немногие из нас осмелились бы мечтать о подобном, не говоря уже о том, чтобы осуществить эти мечты.
Мою первую книгу, «Вызовите акушерку», называли своего рода духовным путешествием. Так и есть. Я обязана сёстрам большим, чем когда-либо смогу выразить. Возможно, они не подозревают, как много я им должна. Нельзя забывать о том, что «если Бог действительно существует, это влияет на всю нашу жизнь». Мы с сестрой Джулианной часами беседовали на подобные темы, и её взгляды сформировали моё развитие. Мы переписывались, я навещала её всю жизнь и возила своих детей к матери-настоятельнице – мы останавливались в фургоне на территории ордена.
Мы оставались очень близки, и в трудные моменты я неизменно обращалась к её мудрости и молитвам. Она неизменно наставляла меня. В 1991 году у неё обнаружили опухоль мозга, и последние три месяца её жизни я посещала её каждую пятницу. Это был невероятно поучительный опыт, даже несмотря на то, что она угасала на глазах – или, возможно, благодаря этому. У меня оставалось всё меньше времени, чтобы выразить свою любовь и благодарность. В последнюю пятницу она была уже без сознания, и было очевидно, что её жизнь подходит к концу. Сестра Джулианна умерла через два дня, воскресным июньским утром, в тот час, когда сёстры пели хвалебные псалмы – первую молитву дня, которой они приветствуют рассвет.
Для меня было большой честью получить приглашение на её похороны в доме матери-настоятельницы. Согласно Книге общего богослужения, провели похоронную службу. Похороны монахинь проходят тихо и сдержанно. Сёстры не скорбят – они скорее склонны выражать радость, что жизнь, отданная служению Богу, получила своё завершение. Смерть для них не враг – это друг.
В конце службы, когда зазвучал григорианский хорал, одна из сестёр взяла с алтаря несколько сложенных вещей, которые лежали там во время службы. Мать-настоятельница подошла к ней с раскрытыми ладонями. Сестра положила эти вещи в её руки, и мать-настоятельница повернулась и медленно подошла к гробу. Она поместила их в центр крышки гроба и поклонилась алтарю. Это была сложенная ряса, золотой крестик и чётки, которые сестра Джулианна носила всю свою жизнь, и они отправились с ней в могилу на монашеском кладбище в саду ордена.
Покойтесь с миром и спите спокойно, милая сестра Джулианна.
Сестра Евангелина скончалась несколько лет назад. Согласно её просьбе, её похоронили в Попларе, а не на монашеском кладбище. Она всегда была одной из местных, и ей хотелось, чтобы её запомнили именно так.
Послушница Рут дала вечные обеты и служила около двадцати лет. Но в середине 1970-х она пережила духовный кризис, который на религиозном языке называют «чёрной ночью души». Это ужасный опыт, гораздо тяжелее, чем самый сложный развод. Этот феномен подробно описан в религиозной литературе, и к нему относятся со страхом, хотя в определённом смысле и приветствуют его, поскольку это испытание может привести к духовному перерождению. Сестра Рут мучилась много лет, и наконец покинула орден.
Сестра Бернадетт, выдающаяся акушерка, научившая меня всему, что я умела, также покинула орден, но по другой причине. На протяжении 1960-х и 1970-х она работала акушеркой. В 1980-х, когда в западном мире распространился ВИЧ, она работала с больными СПИДом пациентами, хотя показатели смертности тогда приближались к стопроцентным. На протяжении этого же десятилетия в англиканской церкви шли дебаты о рукоположении женщин, и в 1993 году Генеральный синод провозгласил, что женщины не могут принимать сан. Сестра Бернадетт не могла с этим смириться. Религиозные убеждения, основанные на знании теологии и истории, говорили ей, что это неверно. Ей было уже за семьдесят, она страдала от артрита, но ей хватило смелости покинуть англиканскую церковь. Это значило, что ей пришлось покинуть сестёр, с которыми она прожила всю жизнь. Её приняли в римский католический орден, где она вела одинокую жизнь, посвятив себя молитвам и самосозерцанию.
Амбиции – это обоюдоострый меч. Одним концом он прорубает застой и приводит нас к новой жизни; не будь амбиций, человечество по-прежнему жило бы в пещерах. Но с другой стороны, амбиции могут быть разрушительны и вызывать у нас ощущение потери и глубокие сожаления. Я была амбициозна и преследовала крупные цели. Мне хотелось стать старшей медсестрой или по меньшей мере наставницей, а для этого следовало взобраться по лестнице сестринской иерархии. Мне не хотелось покидать сестёр, но я понимала, что если останусь с ними, моё развитие остановится. Я любила сестёр и их самоотверженность, любила увлекательную работу, но если бы я продолжила этим заниматься, то стала бы непригодна для службы в больнице, а в те годы с этим было очень строго. В 1949 году я попрощалась с сёстрами и стала медсестрой в больнице на Майл-Энд-роуд, где наслаждалась общением с кокни. Но мне потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к строгой дисциплине больничной жизни. Наконец это решение оправдало себя, и через пару лет я стала младшей сестрой в знаменитой женский больнице Элизабет Гаррет Андерсон на Юстон-роуд (теперь она, увы, закрыта). Впоследствии я стала работать там ночной сестрой – в те времена это значило, что я управляла больницей по ночам. Затем я стала палатной медсестрой в больнице Мари Кюри в Хэмпстеде.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
