Ознакомительная версия. Доступно 41 страниц из 202
– Да ну! – громко сказал он и обернулся. – А кто здесь может быть?
– Быть! Быть! – откликнулось эхо в тумане и вдруг добавило: – Чему быть, того не миновать!
Парень вздрогнул. Дышать перестал.
– Не понял. Кто здесь? – прошептал он, и в тот же миг догадался: – А-а! Это нимфа? Нимфа, ты?
– Фаты, фаты! – подхватило эхо из тумана и опять от себя добавило: – А можно и так – без свадебного платья, без фаты. Всё это условности, не правда ли?
– Конечно, – согласился Граф, вдыхая пьяный пар и похохатывая. – Нам не нужен фатальный исход. Знаешь, как говорит мой Абра-Кадабрыч? Фатальный исход – когда дело кончается фатой и подвенечным платьем…
– Я рада, что мы понимаем друг друга. – Выходя из тумана, нимфа зачерпнула деревянным ковшом колдовского отвару и плеснула на каменку. – Обойдёмся без фатального конца.
В голове у парня зашумело ещё сильнее. Он обнял обнажённую нимфу, прижал к себе. Дрожащими руками потрогал твёрдые груди.
– Что это? Райские яблоки?
– Яблоки, яблоки. Сейчас мы будем мысли писать на этих яблоках. – Нимфа усмехнулась. – Какие у нас мысли? Признавайся!
Душа его наполнилась восторгом и огнём.
– Царевну Златоустку хочу найти! Ты на неё похожа. Только чуть-чуть.
– Ах, ты, наглец! – Нимфа шлёпнула его ниже спины. – А я для тебя не гожусь? Ну, так знай же тогда! С твоею царевной Воррагам давненько уже тешится. Ха-ха. Что? Не веришь? Подкидыш несчастный! Да она ему уже родила дитёнка. Воронёнка.
– Как это можно родить воронёнка? Что ты болтаешь, бестия?
– Я правду говорю. Ты не подумал, почему Воррагам тебя постоянно преследует? Потому, что Златоустка всё никак тебя забыть не может. Он тебя хочет изничтожить, Ваня. И он добьётся своего, так и знай. А если мы будем с тобою вдвоем…
Он хотел что-то сказать, но вдруг услышал в гулкой, горячей тишине, как страшно громко, звонко треснул камень в сердцевине каменки. Треснул так – точно выстрелил. Всем телом содрогнувшись от этого резкого звука, заядлый парильщик почувствовал сильное головокружение, а вслед за этим услышал девичий смех в предбаннике и приглушённое карканье Воррагама; в баню, кажется, пришли гости из того фривольного рассказа, который по глупости был написан на яблоке.
И тогда этот горе-писака выкинул такой невероятный фортель, что просто жуть… Он вспомнил рассказ Толстого, вспомнил, как там отец Сергий со страстями боролся…
Не сразу отыскав набухшую дверь, он – с гудящей головою, с дикими глазами – выскочил из бани и стал искать топор, только он хотел себе не палец отрубить, как это сделал отец Сергий, нет, он кое-что посерьёзней хотел отрубить – от соблазна избавиться.
И тут перед ним – как из-под земли – возник Оруженосец.
– Ты что это, парень?
Граф не сразу, но всё же опомнился.
– Так… – пробормотал он, бросая топор. – Дровец хотел подкинуть…
Слуга поднял топор и, посмотрев на голого хозяина, задумчиво сказал:
– Хорошее полено.
Граф умылся, двумя горстями черпая холодный снег. Плечами передёрнул, глядя по сторонам. Керосиновая лампа жёлтым цветком трепетала на банном окне; морозный воздух белесоватыми облаками вкатывался через открытые двери в предбанник.
– А кто? Что тут было? Кто-то стрелял? Или мне показалось?
– Воррагам тут был, однако, – мрачно сказал Оруженосец. – Пришлось пальнуть. Пошли, а то простынешь.
Несколько минут он просидел в предбаннике, дышал полной грудью, как дышит человек, поднявшийся с большой глубины.
– Воррагам? – прошептал. – Откуда? Зачем?
– А чёрт его знает. Он с какой-то голой девкой прилетал. Тебя, видать, хотел маленько позабавить.
– Позабавил. – Граф потёр виски. – Точно керосином из лампы напоили.
– Не пробовал, не знаю, – проворчал слуга, подавая одежду. – Ну, оболокайся, да пошли.
– Покайся? А в чём это я должен каяться?
– Оболокайся, говорю. Пошли в избушку. Ты как? Идти-то можешь? – Слуга посмотрел на молоденький месяц, разгорающийся над рекой. – Вот Воррагам, картавый чёрт, испортил нам субботний благостный денёк.
Пошатываясь, Граф Оман побрёл под звёзды, неотступно смотрящие из чёрных глазниц небосвода. Постоял, ощущая оглушительный сердцебой под рёбрами и одновременно ощущая, как под ним вращается Матушка-Земля. Сделав несколько шагов, он поскользнулся на тропинке в снегу, но не упал. Слуга удержаться помог. Ухватившись рукой за какую-то холодную колючую ветку, бедняга постоял, глубоко и с удовольствием дыша. Тихо было в округе. Искры вылетели из трубы избушки. Вода на реке пошумливала.
5
Смешно было думать о том, что бессонница – штука заразная. И всё-таки время от времени болезненно думалось. Да и как не подумать, когда опять не спалось.
Из головы не выходила печальная история, рассказанная Нимфой. Хотя Иван и понимал, что это всего лишь – Нимфа по имени Эхо. А что такое эхо? Собака лает – ветер носит, вот что это, грубо говоря. Да, он понимал, что это наговоры, сплетни и вымыслы. Только он прекрасно понимал и другое. Смутные слухи и пересуды, какие приходилось ему слышать то там, то сям во время своих скитаний – это был дым, который не бывает без огня. Злословия и недомолвки постепенно складывались в одну картину. Невесёлую картину, в центре которой была Златоустка, золотаюшка с каким-то воронёнком, стоящим по правую руку, и с Воррагамом, стоящим по левую руку.
Осторожно поднявшись, Граф оделся в темноте и вышел.
Весна всё никак не могла установиться в горах; морозец лужи сковал ледком; иголочки инея сверкали на ветвях. Река туманом раскосматилась под мутным светом месяца. Холодно, звериными какими-то зрачками звёзды мерцали над вершинами тайги.
Через минуту-другую на пороге показался Оруженосец – золотой карабин за спиною блеснул.
– Не спится? – спросил, покашливая.
– Да так что-то. Раздумался.
Чернолик помолчал, смущённо перетаптываясь по тонкому крахмалу – снова снегу натрусило.
– Дело, конечно, ваше, графское, – робко начал он, глядя на звёзды, – дело молодое и понятное.
– Ты о чём? Продолжай.
– Я же читаю твою писанину. По долгу службы. Кха-кха. Да ты сам прекрасно понимаешь, о чём я сейчас…
– Ну, допустим, – не сразу согласился Граф. – И что дальше? Оруженосец помолчал, теперь уже глядя на чёрную стену тайги, обступившей избушку.
– Если ты не выбросишь из головы всю эту лирическую дурь – ничего у тебя не получится! Понял? – Старик-Черновик надавил на басы. – Есть в русском исключение: уж замуж невтерпёж. Это – про девок. А про таких оболтусов, как ты, есть кое-что другое: не хочу учиться, хочу жениться.
Ознакомительная версия. Доступно 41 страниц из 202
