Виктор Горшков подошел поближе, раздвинул толпу и увидел, как в машину «скорой помощи» заносят бесчувственную Лолиту. Он с самого начала знал, что убила она, заметив, как она заходила в гримерную и как вернулась в зал. По ее удовлетворенному радостному лицу он тогда не понял ничего, только удивился, отчего вдруг оно, бывшее таким удрученным и озабоченным в начале праздника, вдруг чуть ли не светится от радости. После того как обнаружили труп, он начал догадываться, что случилось. Он позвонил Роберту и все ему рассказал, но Роберт не поверил, хоть и насторожился. Они оба знали, что мать Лолиты, Роксана, психически неуравновешенна, и Виктор доказал Роберту, что такая же участь постигла и его дочь. Может быть, это не развилось бы в ней, живи она в другой обстановке. Но она осталась с ненормальной матерью, потеряв отца, которого любила. И потом эта неразделенная любовь… Когда на ноже обнаружили отпечатки пальцев Дианы, а рядом с трупом ее платок, Виктор, узнавший подробности дела от Даниила, прекрасно понял, зачем Диана старается взять вину на себя. Роберт просил его молчать, но Виктор-то сомневался, что Лолитина психика не выдержит такого напряжения, и она во всем сознается сама. Так оно и случилось.
Рядом с дочерью, сопровождая ее носилки, к машине шел вдруг состарившийся Роберт, который сейчас выглядел, пожалуй, на все шестьдесят.
— Ей не придется отвечать за убийство, — сказал Виктор, подойдя к нему. — Экспертиза признает ее невменяемой, и ее даже не станут судить.
Но Роберт был безутешен. Его дочь спасут, и ей предстоят месяцы, проведенные в лечебнице, и неизвестно, поправится ли ее здоровье потом. А во всем виноват он, оставив ее с сумасшедшей матерью. Но он в свое время никак не мог доказать неадекватность Роксаны. Психиатры, к которым он обращался, уверяли, что, если судить по тому, что он рассказывает, никаких особых психических отклонений у его бывшей жены нет, но чтобы сделать заключение, он должен привести ее на прием. А привести ее было невозможно. «Если больной ведет себя буйно, вы можете вызвать бригаду домой», — говорили ему. Роксана обещала ему убить Лолиту, а потом себя, если он не оставит дочь в покое, поэтому ее буйного поведения он допустить не мог — он рисковал жизнью дочери. А в результате его самоустранения произошла трагедия. Но тогда он не мог даже украсть девочку из колледжа, как иногда собирался. Мать могла подстеречь ее. Единственное, что он мог, — это забрать ее и уехать вместе со своей новой семьей, но и тогда он не мог бы считать Лолиту в безопасности. Одержимая навязчивой идеей вернуть его через дочь, Роксана могла не полениться и отыскать его через адресный стол где угодно. Сейчас он жалел, что не сделал этого Все-таки у него был шанс сохранить здоровье дочери. Теперь Роксана в истерике лежала дома, и он был рад хотя бы тому, что она не поехала в больницу вместе с ним и дочерью. Ему казалось, что он свернул бы ей шею.
Он сердился на парней, не давших ему встретиться с дочерью, и, узнав у нее подробности убийства, уговорить ее молчать, когда он объявит убийцей себя. Впрочем, парни ни в чем не виноваты…
«Скорая», включив сирену, с воем сорвалась с места. Виктор различил в свете фонаря беседующих со следователем Даниила и Альберта. Он подошел.
— Пока с Дианы не снимается подозрение, — сказал Платонов. — После признания Сафроновой и вовсе непонятно, откуда на ноже отпечатки пальцев Дианы. Может, она сумела бы это объяснить, если бы пришла ко мне?
Он говорил это так, словно не сомневался, что и Альберт, и Даниил знают, где она скрывается. Виктор поражался недальновидности следователя, знающего теперь, казалось бы, все подробности дела. Он и сам мог бы ему все объяснить. Наконец следователь сел в машину и уехал, за ним и машина милиции…
Толпа начала редеть и разошлась совсем. Во дворе они остались втроем — Виктор, Даниил и Альберт. Они молча смотрели друг на друга.
— Приношу свои извинения, господин Горшков — со своей обычной усмешкой произнес Альберт. — Я был не прав, обвиняя вас в убийстве. Вы не убийца, вы лишь жалкий извращенец. Честно говоря, я рад, что вы не убивали. Рад за себя, разумеется, не за вас. Быть сыном убийцы не так уж и приятно. А насчет наказания за вашу порочность тоже можете пока не беспокоиться — благородный Даниил ничего пока Платонову не сказал и, боюсь, не скажет. А я оставил это на его усмотрение. Ваш моральный облик мне безразличен.
— Я расскажу все, если это понадобится для оправдания Дианы, — хмуро сказал Даниил. — Вы подтвердите, что видели, как Лолита заходила в гримерную, и все выяснится.
— Хорошо, — устало сказал архитектор. — Я согласен это подтвердить.
Он смотрел на сына и понимал, что в отношениях с ним он уже не в силах ничего изменить. Было бы глупо раскрывать объятия двадцатилетнему парню, которого он всю жизнь отталкивал и унижал, и надеяться, что тот его простит. Это годилось бы для дешевой мелодрамы, но не прошло бы в реальной жизни, тем более что между ними стоит еще и призрак убитой девушки, которая в детстве была его любовницей и из-за которой Альберт считает его извращенцем. Он не был похож на персонаж своего любимого автора, он вступил в связь с этой маленькой девочкой, когда от одиночества и отчаяния разочаровался во всем и во всех, развлекал себя, пускаясь во все тяжкие. А она была красива и эротична, он знал, что у нее-то он будет единственным. Но вся беда в том, что единственным он не был никогда и ни у кого. Ее эмоции и чувства его не интересовали, точно так же, как никого в мире не интересовали его собственные эмоции и чувства. Он умело запугивал ее и добивался того, чего хотел. Тем более что и она не была святой. Уже через несколько дней их связи она стала вести себя, как обычная взрослая женщина, как проститутка. Она требовала денег и подарков. Она была такая же, как все. Очевидно, он сумел привить ей такое отвращение к мужчинам, что она потом стала лесбиянкой. И конечно, он не ожидал, что ее судьба так переплетется с судьбами детей его товарища. Но даже сейчас, подавленный свалившимся на него открытием, он чувствовал сквозь боль, оттого что сам сломал себе жизнь, какую-то тщеславную радость: наверное, он действительно неординарный человек, если так способен влиять на человеческие жизни. Он смотрел в синие глаза сына, но видел в них только презрительное равнодушие.
Он направился к машине, встречаться с женой ему сейчас не хотелось.
— Я буду жить на даче, если понадоблюсь, ты всегда сможешь меня найти, — сказал он Даниилу. — До свидания, Даниил, до свидания, Альберт.
Назвать сына, как раньше, господином Романовским он бы теперь не смог. Он всегда считал, что этот парень специально взял эту фамилию, чтобы поиздеваться над ним. И теперь только понял, что это была попытка шестнадцатилетнего подростка доказать ему их родство, когда он, вопреки насмешкам, взял его прежнюю фамилию, от которой он сам в свое время отказался.
Он сел в синий «шевроле», сопровождаемый взглядами парней, ничего ему не ответивших, и поехал на дачу, такую же пустую, как его жизнь.
Николай Егорович Платонов подъехал к своему дому, когда часы показывали четыре утра. До начала рабочего дня оставалось четыре часа, и он даже не стал ложиться. Дело запутывалось все больше. Два человека признались в убийстве, один из присутствующих в клубе в ночь убийства так и не найден. Что это был не Роберт Вершинин, он перестал сомневаться после первых же наводящих вопросов. Роберт говорил такую нелепость, что было понятно — он выгораживает дочь. То, что убийца Лолита, тоже было пока под вопросом. Каким образом на ноже остались отпечатки пальцев другой женщины?
