Вынимала снова сжал ее в объятиях, потом вскочил с кровати, направился к двери и открыл ее.
– Не уходи, – попросила Сэм.
– Я и не ухожу. Просто хочу проверить, принесли ли уже газеты. – Он открыл дверь, наклонился, потом повернулся, держа в руке «Таймс». – А хорошее здесь место, правда?
– Да, – ответила она. – Просто замечательное.
Вынимала сдвинул мотоциклетные очки на лоб, развернул «Таймс», просмотрел газету, потом снова сложил ее, подошел к кровати и сел:
– Я же сказал тебе, что позаботился о будущем, продумал все в мельчайших подробностях. Смотри! – Он поднес газету к ее лицу. – Вот, пожалуйста.
Сэм посмотрела на Вынималу и увидела, что его глаза в прорезях вдруг стали такими холодным и жесткими, что она уже не могла понять, какой из них стеклянный, а какой настоящий.
– Ну, давай же, – сказал он нетерпеливо. – Посмотри и убедись сама. Вот, «Частные объявления» – видишь этот раздел?
– «Извещения о смерти», – прочла Сэм, и ее начало трясти. Она следила за пальцем Вынималы, длинным, ухоженным. Слишком длинным, словно коготь.
– Сюда смотри! – В голосе его слышалась детская радость. – Видишь?
Она замерла.
Настоящим сообщаем о трагической гибели Саманты (Сэм) Рут Кертис, возлюбленной жены Ричарда и любящей матери Ники, скончавшейся в возрасте 32 лет. Панихида состоится только для членов семьи. Просьба цветов не присылать.
– Дата, – словно издалека услышала она голос Вынималы. – Единственное, чего здесь не хватает, это даты.
Сэм почувствовала резкое дуновение холодного воздуха, газету неожиданно сдуло на пол, словно ее подхватил сильный порыв ветра. Она услышала рев двигателя, почувствовала, как волосы хлестнули ей по лицу, увидела, что шторы резко всколыхнулись. В ужасе посмотрела на потолок. Вентилятор вращался с сумасшедшей скоростью, громадный, черный, угрожающий и громыхающий; его звук перешел в оглушающий рев, и ей пришлось закрыть уши руками.
– Нет!
Ветер сорвал с нее одеяло, бросил в другой конец комнаты, словно клочок бумаги.
– Нет. Господи, нет! – вскрикнула она, когда стакан с водой на тумбочке вдруг взорвался, как граната, осыпав ее осколками стекла.
Двери шкафа неожиданно открылись, и ее одежду вышвырнуло на пол. Лампочка прикроватного светильника тоже взорвалась, и комната погрузилась в темноту.
– Господи, помогите мне!
– Ты маленькая сучка. Надеешься победить меня при помощи высоких технологий? Думаешь, что можешь прогнать меня силой мысли?
Ее выбросило из кровати, ударило о потолок, потом Сэм почувствовала, что падает сквозь ледяной вихрь, кувыркается в воздухе среди обломков стекла и мебели, которые вреза́лись в кожу и кололи ее. Затем она так грохнулась об пол, что у нее не осталось сил пошевелиться.
Яркий свет ослепил ее, и она зажмурилась.
– Сэм?
Ее пробрала дрожь. Холодно, как же ей было холодно.
– Сэм?
Она ощутила необычный, незнакомый запах пыли и открыла глаза. Увидела бежевый туман. Странный бежевый туман, укрывший ее, буквально придавивший. Ей было ужасно холодно.
– Господи Исусе, – услышала она мужской голос. – Сэм, что с вами?
«Доктор Хеар, – подумала она. – Похоже на его голос».
Она попыталась отогнать бежевый туман, но руки не слушались ее.
– Вы не ушиблись? – поинтересовался Колин Хеар.
«Не знаю, – хотела сказать она. – Я ничего не знаю».
– Пожалуйста, уберите его. – Она снова попыталась прогнать бежевый туман и вдруг поняла, что это ковер. Она лежала лицом на ковре.
– Ну и дела, – раздался голос Лашло.
– Давайте поднимем ее на кровать.
Она почувствовала прикосновение рук, неловких, неумелых, затем туман отодвинулся от ее глаз, и она увидела белый потолок.
«Никакого вентилятора нет», – смутно отпечаталось в ее мозгу.
Потом Сэм услышала скрежет пружин, ощутила мягкость кровати. Лицо Хеара было совсем рядом с ее собственным, изумленное, обеспокоенное. А вот и Лашло. Синие глаза ассистента, с темными кругами под ними, вглядывались в Сэм так пристально и недоумевающе, что это испугало ее.
– Вы в порядке? – спросил Хеар.
Она едва заметно кивнула.
– Кажется, она замерзла, Лашло. Нужно ее накрыть.
Она увидела, как профессор развернулся, прошел по комнате. Лашло продолжал смотреть на нее с крайним изумлением. «Но почему? – казалось, спрашивал он. – Почему?»
– Господи боже! – Хеар нагнулся, поднял одеяло с пола. – Ну и хаос!
Действительно, в спальне словно бы учинили разгром.
Осколки стекла, одежда, обломки мебели – все это было беспорядочно разбросано по комнате. Окно разбито, карниз вырван из стены. Возле раковины на полу Сэм увидела какую-то белую полоску. У стены валялся перевернутый стул с одной отломанной ножкой, словно упавший старик, который никак не может подняться. Ее прикроватный столик лежал на шкафу.
Нет. Это невозможно.
Хеар вернулся, он нес новый комплект постельного белья. Бросил его на кровать, выудил из кучи простыню, аккуратно укрыл Сэм.
Словно флаг, которым оборачивают мертвого солдата.
«Я мертва. Да, я умерла. Вот почему он так смотрит на меня».
– Возьмите за другой конец, Лашло. Подоткните получше.
– Я цела? – спросила Сэм.
Хеар внимательно смотрел на нее. Кровать слегка качнулась, сначала в одну сторону, потом в другую. Профессор снова наклонился, и она почувствовала на себе теплое одеяло.
– А теперь я хочу проснуться, – объявила она и увидела, как нервно мимолетно переглянулись Хеар и Лашло.
Профессор едва заметно улыбнулся:
– Вы уже проснулись, Сэм. Вам приснился плохой… – Он запнулся, поднял руки.
– Прозрачный сон, – сказала она. – Я видела прозрачный сон.
– Да, – кивнул Хеар. – Именно… а я…
– Зубная паста. Он полностью выдавил мой тюбик. Или паста на месте?
– Что?
– Посмотрите на раковине.
Тюбика там не оказалось. А внизу на полу зубной пастой было четко, крупными буквами написано одно-единственное слово: «АРОЛЕЙД».
Хеар наклонился, прикоснулся к пасте пальцем, потом поднял что-то, протянул Сэм. Это был тюбик, абсолютно пустой, плоский.
– Это его рук дело, – сказала она, глядя широко раскрытыми глазами на загадочное слово. – Он был здесь.
– Кто, Сэм?
– Вынимала.
Хеар снова оглядел комнату.
