Пожалуй, самые беззаботные из гостей, увлечённые друг другом и не претендующие ни на власть, ни на влияние. В комнату, где Шабуров установил наблюдение, возвращались за полночь, валились в общую кровать (сдвинули, сорванцы) и вытворяли там… Молча… Олег включал ускоренную перемотку, фыркал.
Сильно хотелось разобрать оцифрованные архивы наб-людения за Даной, накопленные за последние полтора, что ли, года, но Гагарин, честно говоря, боялся. Ему одного разговора про «из грязи в князи» хватило. Хотя он давно ожидал услышать нечто подобное, был готов к «разоблачениям», однако одно дело умом понимать неизбежность раскрытия тайны, и совсем иное – участвовать в процессе разоблачения.
С Даной у них были разные спальни. Они встречались ежевечерне и проводили время вместе, но потом Дана уплывала «к себе», на «женскую половину», а Олег и не сопротивлялся, бесшумно (хотя кто его услышит?) поднимался и закрывался в «кабинете раздумий».
Смотрел, как Дана смывает макияж, раздевается, слушал её разговоры по телефону, бессмысленные перещёлкивания телевизора, и тогда где-то внутри поднималась, закипала волна нежности.
Один раз даже не выдержал, побежал на «женскую половину», впился долгим поцелуем и повалил на шелковые простыни. Дана молчала и только хлопала большими глазами, в которых зарождалась ответная страсть.
Чувства их, освобождённые от городской суеты и посторонних людей, переживали новый подъём. Хотя, честно говоря, Гагарин держался настороже и не расслаблялся, понимая, что грядёт важный для них обоих разговор.
Дана, кажется, тоже понимала, но тянула, не провоцировала Олега на откровения и старалась избегать двусмысленных ситуаций и намёков. Их обоих устраивала промежуточность, нужно было нарастить новую, экологически чистую кожу, свободную от советских и светских предрассудков.
Куда торопиться, если торопиться некуда, остров – он и в Тихом океане остров, тем более что с этой подводной лодки убежать можно только по воздуху.
31
Вечерами вели разговоры в главной зале. Ленивые и необязательные. Иногда, устав пялиться в мониторы до рези в глазах, Олег спускался и вступал в дискуссии о смысле жизни или геополитических раскладах современности.
Дни походили друг на друга, как покупные пельмени из картонной коробки. Кстати, иногда Гагарин заказывал на кухне пельмени с экзотическими начинками, и каждый раз Аки со товарищи придумывали изысканные и изощрённые варианты.
Если бы не ежедневные прогулки и заплывы в море, Олег бы растолстел. А ему важно держать форму. Особенно теперь, когда сорок и жизнь только-только начинается.
Темнело мгновенно, океан, оставаясь без присмотра, отбивался от рук, шумел, шкворчал, ничего более не отражая. Олег полюбил сидеть на берегу и слушать тиканье волн.
Олег полюбил бродить по берегу, всё хотел обойти остров по периметру, но никак не получалось. Каждый день он открывал новые места, мечтая «осуществить полное слияние с природой».
Раньше чужие ландшафты манили его с глянцевых страниц настенных календарей, теперь, приближаясь к чужой природе вплотную, погружаясь в её теплый, парной воздух, Гагарин спотыкался о подробности. Всё оказалось не совсем так, как он думал. И так, и одновременно не так.
– Ну, это с непривычки, – бубнил он под нос, задумчиво курил и начинал подниматься в особняк.
Старое здание, лёгкое, как японская пагода, но уютное. Его манила гора, торчащая посредине острова (наверху расположилась бетонная взлётная площадка), но пока не получалось забраться наверх. Не складывалось. Он загадал, что поднимется туда с Даной.
Дана занималась гостями, симулировала активную деятельность, так как основной груз проблем лежал на китайце и его помощниках. Нагулявшись вдоволь, Олег запирался в тайном кабинете и отсматривал дневной улов. Если бы не эти бесконечные видеосъемки, чем бы он мог здесь заниматься? Писать? Учить иностранные языки?
Писателя из него не вышло, хотя блокнот, подаренный Мамонтовой, Гагарин использовал по назначению, исписал его вдоль и поперёк фантазиями и желаниями – чем не литература?! Оставалось несколько незаполненных страниц, и Олег твёрдо решил передать талисман в надёжные руки.
32
Аппетиты росли. Таня мучила Самохина требованием пригласить для записи Ростроповича («сколько бы это ни стоило, всё равно не мы платим… ну, или, на худой конец, Гергиева, хотя Гергиеву плохо даётся барочный репертуар, вот если б играла Прокофьева или Вагнера…»). Катя думала о собственном маленьком камерном театрике с помещением где-нибудь в центре столицы родины, «ну, к примеру, в горсаду, рядом с кафе «111», ибо… ибо у меня масса концептуальных идей, осуществлять вот только некому…».
Чужие дрязги скоро надоели, одно и то же, человеческая природа неизменна. Ничего нового, можно подумать, Олег раньше не знал, не видел в первой реанимации, насколько жалок человек, мелок и неинтересен.
Много знаешь – плохо спишь, вот и Олег стал мучиться ночами, крутиться с боку на бок: лениться он не мог, не умел, запланированное слияние с природой давалось с трудом – хоть особенное желание в блокнотик записывай.
Однажды, когда не спал до утра, позвонил своему китайцу, заказал аппарат для глубоководного погружения, мальчику приятное сделать. Самому радоваться не получается, так пусть ребенку будет хорошо.
Тем более что мать Маню (или бабка?) смотрела на Гагарина влажными, просящими глазами, постоянно попадалась на пути, застывала, пока Олег не кивал, мол, разомри, несчастная.
33
«Надежные руки» для блокнота всё никак не находились. Гагарин изучал возможные кандидатуры, и каждый раз скептически хмыкал, вычёркивая в умозрительном списке очередного знакомца. Кто-то окончательно не заслуживал высшей милости, кто-то вызывал всё большее и большее сомнение…
У Олега даже возникла идея отдать блокнотик спонтанно. Например, первому встречному, случайному человеку. Дирижёру «Виртузов барокко» или Маню, у которого вся жизнь впереди.
Кстати, окончательно оклемавшись от смертельного недуга, Эммануэль оказался бойким и смышлёным мальцом. Стыдился подойти и заговорить про Англию, как на него ни давила его матушка-бабушка.
Нет, всё-таки чужая душа – потёмки, тут нужен более родной и предсказуемый персонаж. Гуляя по пустынному берегу на юго-востоке Цереры, Олег вдруг начал представлять, как передаст своё главное сокровище бывшей жене Ирине. Облагодетельствует. Поможет выбраться из заурядной хрущобы. Поможет развязаться с опостылевшей работой и, возможно, по-новому взглянуть на футбольного фаната. Да только пока добрался до «дома», очередной раз передумал.
Это должны быть люди самого близкого круга, например Аки или Дана. Или, всё-таки, Дана. А то и вовсе – взять да отослать в Организацию Объединённых Наций для решения некоторых глобальных вопросов. Или в правительство Российской Федерации.
Вот шум-то поднимется…
Часть вторая ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Глава четвёртая Десять негритят 34
