Символ самой себя и своей жизни? Ну, наверное, много их, таких символов. Но, думаю, прежде всего я – пещера: темная, закрытая, потаенная, многоуровневая, в которой скрываются всякие тайные ходы, подводные озера, галереи, лабиринты, сталактиты-сталагмиты, неожиданные залы, в которых спрятаны древние сокровища, где на стенах архаические люди нарисовали себя, своих богов и животных, а в середине – костры и кости мамонта…
Я сама себе очень интересна, часто задаюсь вопросами – а что там у меня внутри, кто я и откуда, для чего предназначена, зачем живу, почему делаю то, что делаю?.. Психологи любят копаться не только в клиентских душах, но и в своих собственных, и я – не исключение, для меня это тоже увлекательное занятие, в котором я нахожу смысл и которому посвятила жизнь. Собственно, вся жизнь – это поиск пути к себе самому, к пониманию того, из чего ты состоишь, почему ты именно такой, а не другой, и не можешь стать совсем другим, чего и почему ты хочешь и добиваешься, почему не делаешь то, что должен, почему не хватает способностей на желаемое, почему отличаешься от других… Так что я – пещера, пространство, наполненное тайнами, загадками и вопросами.
Светлана Ш., 38 летЛичностная мифологема выступает как образно-понятийное образование сознания, соединяющее в себе смыслы целого ряда личностно значимых эпизодов, слившихся для субъекта в «символ Я» (например: «я – настоящий друг», «дружба – то, ради чего стоит жить», «друга я никогда не забуду и не брошу в беде»). Он предельно абстрактно и обобщенно отражает преломленное через культурные образы, знаки и символы содержание себя и своей жизни, воплощая ее в форме самостоятельно построенного интегрального образа. Это чрезвычайно плотная, сжатая форма фиксации опыта, которая может быть в любой момент развернута субъектом (и только им самим) на любую семантическую длину вплоть до единичного фрагмента его картины мира или частного эпизода ментальности.
Совокупно личностные мифологемы выстраивают в индивидуальном сознании образно-когнитивную матрицу смысложизненного пространства, в границы которой «укладывается» вся его жизнь и личность («кто я, какой, ради чего и как живу»).
Психологически личностная мифологема обнаруживает себя как символический фрактал, легко распадающийся на множество самоподобных синтагм «Я-жизнь» (кстати, литература дает этому хорошие иллюстрации: достаточно вспомнить, к примеру, «В кругу развалин» Х. Л. Борхеса, «Желтый цветок» Х. Кортасара, «Кунсткамеру» Ж. Перека).
Мифологема в отличие от универсальных архетипов этнокультурно и, главное, индивидуально специфична, имеет самостоятельный смысл, психологически конкретна, хотя их общая совокупность может создавать единую тему – архетипическую доминанту – и разворачиваться для сознания субъекта как на уровне мифологического имени («Я – Одиссей», «Я – Сизиф» и т. д.), так и на уровне цитаты («Одиссей возвратился, пространством и временем полный…», «Любовью оскорбить нельзя, кто б ни был тот, кто грезит счастьем…», «Акела промахнулся…», «Командовать парадом буду я…») или сюжета («Отплытие», «Странствие», «Возвращение», «Поиски»).
Мифологемы обычно проникают в сознание и бессознательное личности довольно рано через первичную социализацию, воспринимаются напрямую, без особого обдумывания, оценки и критики, поскольку литература (особенно детская), фольклор, театр, кино в своих сюжетах всегда транслируют именно универсальные образы Мирового Древа, Потопа, Смерти, Судьбы и т. д. Любая мифологема, будучи развернутой в последовательности конкретных персонажей, предметов, действий и сцен, предлагает слушателю/зрителю определенную идею, инвариантный вывод, касающийся целостного человеческого бытия или его «горячих» точек (любовь, предательство, долг, честь, борьба, смерть, добро, зло и пр.), и в конечном счете – некий жизненный «урок».
Это знание для социализации человека имеет практический характер, поскольку «размечает» реальность по общим и понятным шкалам бинарных оппозиций («жизнь – смерть», «добро – зло», «мужское – женское», «свет – тьма», «истина – ложь» и т. п.) и тем самым помогает построить индивидуальную модель мира и себя в этом мире. Сюжеты могут меняться, но принятая мифологема останется в сознании константной, если она сущностно отнесена к собственной личности, была связана с ее представлениями о том, что есть жизнь, что и почему в ней происходит и как к этому надо относиться.
Мифологизация своего существования, известная многим психологам, – «одна из собственно человеческих компетенций, связанная со способностью и потребностью человека переживать, наделять смыслами события, ситуации, явления; это объективный факт субъективной реальности» (Мигуренко, 2011, с. 58). Как указывает Р. Барт, «все, что человек наделяет личностным смыслом, становится мифом» (Барт, 1996, с. 269).
Испытывая на себе давление времени, человек с возрастом осознает невоплотимость многих желаний в реальности, и погружение в выдуманный мир становится для него своеобразной отдушиной, самотерапией, компенсацией отсутствующих в себе свойств и достижений. Более того, индивидуальный миф часто вообще становится «символической формой субъективного сознательного опыта» (Мигуренко, 2011, с. 57).
