Эрвин шагал, спотыкаясь, и горестные мысли бродили у него в голове.
Настоятель здесь, а это значит, что он последовал за «верным и честным» послушником, чтобы узнать, чем все кончится… Но Чандраг, обычный монах, только очень старый, не обладавший в обители никакой властью и не считавшийся образцом веры!
Кто мог знать, что он может приказывать главе монастыря?
Но они даже не связали ему руки, не сочли опасным… это было стыдно, но в глубине души юноша понимал, что он и в самом деле ни для кого не представляет угрозы, ничего не может сделать.
Лучше бы он погиб там, в подземелье, убил себя и спутал планы Вечного…
Двое бородатых мужиков и эльф, пока не показавшийся на глаза, были, похоже, из команды, прибывшей сюда с Нейли, маг с посохом – тот самый, из Сивара, что отправил сюда Халльварда. Кто такой усатый – оставалось непонятным, но девушка бросала на него полные ненависти взгляды.
Впереди показался огонь, и вскоре они вышли на большую площадку, свободную от руин: пылал костер, рядом с ним сидел могучий гном, лежали мешки и спальники, в стороне хрупали овсом лошади с торбами на мордах.
– Буран! – воскликнула Нейли радостно и удивленно.
– Мой конь! – рявкнул усатый.
– Сажайте их сюда, – велел Чандраг. – И не спускайте глаз, а нам нужно все это обсудить…
– А как насчет воды? – спросила девушка. – Или вы хотите, чтобы мы умерли от жажды?
Голос ее дрожал и звучал слабо, но Эрвин был уверен, что Нейли притворяется.
– Дайте им напиться, – старый монах повелительно махнул рукой.
Пленников усадили рядком, Охат принес большой бурдюк и по очереди напоил всех троих. Из тьмы бесшумно выступил высокий и тонкий эльф, блеснули в свете костра холодные глаза.
– Куница, – прошептала девушка, но остроухий даже не глянул в их сторону, пошел туда, где сидел на каменной плите Чандраг, а рядом стояли маг, усатый с мечом и настоятель, необычайно суетливый и беспокойный.
Они трое остались под присмотром бородачей и гнома.
Эрвин вздохнул, подумал, что мог бы броситься на них, вырвать у одного оружие… нет, скорее получил бы удар кулаком и остался бы лежать, скуля от боли и потирая ушибленное место. Лучше попытаться услышать, о чем говорят там, где собрались старшие, те, кто понимает, что происходит.
– …дарует нам мудрость… – это настоятель.
– Невозможно! – это усатый, и в голосе его звенит раздражение.
– …противоречит фактам, но ведь нам важен не теоретический ответ, а результат? – это маг.
– Еще?.. – это Куница. – Но не бессмысленно ли, они один раз уже вышли оттуда?
– Вечный могуч… – это вновь настоятель. – …но срок ограничен, у нас нет времени искать новых…
– Это верно, – опять усатый, и на этот раз задумчиво.
– Нас собираются засунуть обратно в подземелье, – прошептал Эрвин, склонившись к спутникам. – Я не хочу, помилуй Ве… – он поморщился, – еще раз мы такого не перенесем, я – точно не перенесу.
– Тогда надо сваливать, пока в нас никто не целится, – ровным голосом сказал Халльвард.
– Но как? – воскликнула Нейли.
Спор тем временем становился все горячее, усатый размахивал руками и доказывал что-то Кунице, маг тискал посох так, будто собирался драться им как дубиной, вещал что-то настоятель, Чандраг хмурился и молчал.
– Хотят нас допрашивать, – сказал Эрвин, уловив обрывки фраз. – Но не все за…
– У меня под задницей камень, – сообщил Халльвард. – Увесистый. Но я им воспользоваться не могу. У тебя же руки свободны. Если подозвать одного из этих сюда…
– Это доверьте мне, – прошептала Нейли с яростью.
– А ну хватит болтать, девка! – рявкнул гном.
Девушка отвернулась, но Эрвин увидел, как задвигались ее губы, и прозвучавший голос, холодный и скрипучий, принадлежал, безо всякого сомнения, Чандрагу, и пришел с той стороны, где продолжался спор:
– Кувалда, посмотри, что с ними!
Нейли превзошла сама себя.
Гном нахмурился, завертел головой, но переспрашивать не осмелился, и, поднявшись, зашагал туда, где сидели пленники. Халльвард качнулся всем телом, и Эрвин ощутил, как в ладонь ему уперся холодный и сырой камень.
Он сжал его, и почувствовал не только боль в ране, но и напряженную, страшную тяжесть.
– Что мне делать? – прошептал юноша.
– Бей по затылку, – ответил наемник. – А потом бежим.
Сопевший Кувалда оказался рядом, наклонился, чтобы проверить путы Халльварда. Эрвин приподнялся, сердце его замерло… но как же, убить живое существо, лишить жизни того, в ком есть разум и душа?
Но если не сделать этого, то ты вновь окажешься там, где правит чужая ненависть!
Все вокруг потемнело, мир сузился до затылка гнома, поросшего курчавыми волосами, и именно на него юноша и обрушил зажатый в руке камень. Услышал мягкий хруст, пальцы окрасились алым, его замутило, а дальше события понеслись, точно укушенный оводом жеребенок.
Кувалда упал, Халльвард вынырнул из-за него, мгновением позже вскочила Нейли, и в руках ее оказался нож с пояса гнома.
– Следом! – рявкнул наемник, и Эрвин побежал за ним.
Едва не запнулся на первом шаге, удивился, почему они бегут не по прямой, какими-то зигзагами, прыгают из стороны в сторону. Перед глазами замелькали развалины, под ногами захрустели обломки, только тут догадался выпустить из руки камень.
Тот самый, которым совершил убийство.
Рядом с ухом что-то свистнуло, и он с опозданием понял, что это стрела, выпущенная Куницей.
– Быстрее! – прорычал Халльвард, оглядываясь.
Эрвин и так задыхался, в груди хрипело и клокотало, но он все же добавил шагу. Едва не налетел на бежавшую впереди Нейли, когда та резко остановилась, и принялся жадно хватать воздух ртом.
– Режь веревки, – велел развернувшийся наемник. – Они близко, но мы успеем.
Девушка разрезала путы на его руках, и на лице Халльварда появилась хищная улыбка.
– Пора показать им, кто чего стоит, – сказал он. – Эрвин, тебе лучше укрыться… вон там.
Юноша завертел головой, пытаясь понять, где они находятся.
Было темно, от усталости и голода соображал плохо, но все же разглядел отрезок крепостной стены, и черный массивный силуэт башни.
– Да, хорошо… – сказал он. – Но может быть, я помогу?
– Тем, что не помешаешь, – наемник хлопнул Эрвина по плечу. – Быстрее!
– Иди-иди, там ты будешь в безопасности, – ободряюще проговорила Нейли, и он понял, что она улыбается.
Юноша кивнул и заковылял в сторону башни, отгоняя желание броситься к ближайшему источнику, чтобы отмыть руки от оставшейся на пальцах крови, или упасть на колени, и начать молиться, прося Вечного освободить его тяжести греха, и не простого, а непрощаемого…
