Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
Он словно очнулся от своих дум.
— Показания бывшего швейцара казино Пескова. Он рассказал мне, что когда в туалете казино посетитель наткнулся на первый труп и еще было неясно, что это Тетерин, по казино пронесся слух, что в туалете кто-то застрелился. И по словам Пескова это известие Марину Львовну потрясло. Она якобы прибежала в вестибюль сама не своя. Потом, когда выяснилось, что это не самоубийство, что убит служащий казино, она успокоилась.
— А что она сама в этот вечер делала в «Красном маке», ты выяснил?
— Они все там собрались, вся семья. Я же тебе говорил — забыла? Это был как раз сороковой день со дня смерти старшего сына. Они собрались на его поминки.
— Странное место для поминок — казино. Правда, там есть ресторан, но все равно как-то... — Катя пожала плечами, — необычно. Мне кажется, Никита, Марину Салютову надо допросить. Ведь, в сущности, мы до сих пор не знаем, что это за семья, что там происходит. По-моему, пора уже не только вести негласное наблюдение, которое все равно ничего не проясняет для вас, а задать и Марине Львовне, и самому Салютову, и его сыну Филиппу вопросы о том... Ну, о том, как она вообще живет, их семья, богатая, обеспеченная семья владельца казино. Мне кажется...
— А мне кажется — поезд ушел, Катя.
Она непонимающе взглянула на Колосова. Что за похоронный замогильный тон?
— То есть как?
— А так. Дело казино кончено. Полный провал.
Крах.
Колосов достал из ящика стола пачку свежих, только что отпечатанных фотографий. Положил на стол перед Катей. Это были снимки места происшествия: освещенная фарами патрульных машин обочина шоссе, высокие сугробы, две четкие цепочки следов по глубокому снегу и распростертый человек в камуфляжных брюках и рокерской куртке-косухе. Первый снимок: человек лежит в той позе, в которой и обнаружен, — ничком, уткнувшись в снег. Второй снимок: тело уже перевернуто во время осмотра. Видно, что руки убитого крепко связаны спереди веревкой, лицо сильно избито. Пулевая рана в голову, в левый висок, запекшаяся кровь — на коже, на коротко стриженных светлых волосах. Третий снимок: лицо убитого крупным планом. Катя вздрогнула: мертвец был ей знаком. Она видела его лишь однажды. Живым. Видела в баре с этим шоколадно-кубинским названием «Кайо-Коко» и даже... даже дала ему свой телефон.
— Боже, — прошептала она, — это же... он. Как же так? Снова? Никита, как же так? Почему?
— Потому что концы обрезали. Вот так, одним махом. Все, — Колосов показал пальцами «ножницы». — Как это и бывает в классических разборках.
— В каких разборках? Но почему именно он? Легионер?
Никита понял — до него только сейчас дошло: она так ошеломлена потому, что еще ничего не знает. Ничего из того, что занимало их с Обуховым все эти сутки. Не знает и того, что они опоздали со всеми своими выводами, догадками, засадами и задержаниями. Их опередили, смертью Легионера-Дьякова, смертью «крота» разом обрубив в этом деле все концы. Обрубили мастерски, как это и бывает в больших разборках больших людей, где никто не жалеет и не считает чужой крови, где все жертвы — проходящие пешки: и «человек туалета» Сан Саныч Тетерин, и заезжий карточный шулер Таураге, и юная блондинка с берегов Балтики, сочиняющая стихи, и даже прежнее грозное оружие — «крот»...
Да, Глеб Китаев, собравшись с мыслями, вспомнил и продиктовал им с Обуховым адрес квартиры, снимаемой Дьяковым-Легионером и Филиппом Салютовым. Колосов помнил этот адрес наизусть: улица Пятницкая, дом 37, квартира 8. И они с опергруппой сразу же ринулись туда по горячему следу. Другая группа тем временем выехала в бар на улицу Суворова. А еще две держали под наблюдением квартиру Басманюк в Крылатском и дом Салютова в Ильинском, на случай если Филипп со своим приятелем объявятся там. Засады стояли всю ночь. И везде, по всем адресам было глухо, как в танке.
Квартиру на Пятницкой проверили по домоуправлению. Это был блочный девятиэтажный шестиподъездный дом, весьма нелепо смотревшийся на фоне окружавших его особняков и доходных домов купеческой старой Москвы. Квартира восемь располагалась на втором этаже во втором подъезде, и в ней не было ни души. На звонки никто не отвечал. В домоуправлении ничего о сдаче квартиры внаем сказать не могли. По документам там проживала пенсионерка Годовская, ветеран войны. Домоуправ вспомнил: у нее дети в Америке, вроде бы старушка на Новый год собиралась за океан, навестить их. Может, и уехала, а квартиру, может, и правда сдала на несколько месяцев. Нет, нет, никаких молодых людей по указанным приметам вроде никто в доме не видел.
Засада из дома на Пятницкой была снята только в пятом часу утра, когда из дежурной части главка пришло сообщение о найденном на двенадцатом километре Рублевско-Успенского шоссе свежем трупе с явными признаками «разборочной расправы»: руки связаны и налицо два пулевых ранения в грудь и контрольное — в левый висок. Уже тогда они с Обуховым почувствовали, что дело неладно. А когда почти сразу пришли результаты дактилоскопии трупа и стало ясно, что убитый — Николай Дьяков-Легионер, они окончательно поняли, что их опередили.
Это было классическим концом классической разборки, как сказал Обухов: «крот» был ликвидирован, концы обрезаны. И кто же мог за всем этим стоять, как не...
Колосов смотрел на Катю: господи, ну, что она там лепечет? Какие-то факты, какая-то семья, какая-то Марина Салютова... Какая теперь может быть семья? Неужели не ясно, что дело казино рухнуло? Закончилось. И закончилось не ими. А тем, кто даже из тюрьмы способен нанести такой вот сокрушительный, ошеломляющий удар...
— Дай мне протокол осмотра места, — услышал он настойчивый Катин голос. — Я хочу сама посмотреть. Что-нибудь вы там нашли, ну?
— Гильзы, — ответил он и отметил, что Катя сразу же умолкла — поняла наконец, — две стреляные гильзы от «Макарова». На этот раз те, кто прикончил «крота», а судя по следам на снегу, их там было двое, даже не позаботились, чтобы найти их и забрать. Для них и для Миловадзе это уже не важно.
Катя вернула фотоснимки. В это время в дверь кабинета заглянул оперативник с какими-то бумагами.
— Никита Михалыч, посмотри, факс только что пришел из прокуратуры, — сказал он. — Копия вчерашнего допроса Миловадзе.
Пока Никита читал копию протокола, Катя медлила в дверях — ну? А может быть... А вдруг?
— Он все полностью отрицает, — Никита оторвался от бумаги. — Все. Внаглую. На все вопросы о Салютове, о казино, об убийствах отвечает «нет». А Дьякова-Легионера и того, что он с ним сидел три года в одной колонии, даже «вспомнить» не может. «Кто такой?» — интересуется у следователя. Конечно... на таких наших нынешних доказательствах против него он вполне может разыгрывать из себя святую невинность.
Катя открыла дверь: нет, чудес не бывает. Этот Миловадзе-Хванчкара, которого она никогда в глаза не видела и, слава богу, никогда не увидит, наверное, очень хитер. Хитер, жесток и умен. Гораздо умнее их и потому...
Значит, это все-таки разборка. А ей на какой-то миг показалось... Нет, нет, ей просто показалось. Она вспомнила, с какой неохотой в тот самый первый раз слушала Никиту. Ей так претило слово «разборка». Все это происходило так далеко от нее — на Луне. Да, видно, сердце не обманешь. И Кравченко тоже оказался прав, когда отговаривал ее.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
