– Ну, старый чертяга, опять подставился?! Кто просил?! Не мальчик уже! – гремел Вересов на всю больницу своим раскатистым голосом.
– Да как-то… – пожал перевязанным плечом следователь и поморщился.
– Как ты? – мелькнуло беспокойство на лице начальника.
– Да ничего… жизненно важные органы не задеты… – ответил тот.
– Безбашенный ты мужик, Гриша! Что для тебя жизненно важные органы? Это как в анекдоте. Получил три сквозных ранения в голову, жизненно важные органы не задеты. Гриша, разве можно так рисковать? Я тебе не разрешаю! Ты – следователь от бога. Что я буду без тебя делать?! Задерживать вооруженных бандитов будут другие, обученные для этого люди, а ты, Гриша, береги себя и свою голову. Я, как твой непосредственный начальник, запрещаю тебе влезать не в свои дела, – для пущей убедительности Дмитрий Егорович помахал в воздухе кулаком.
– Я учту… на будущее… – улыбнулся Григорий, отстраняясь, боясь, что начальник случайно заедет по его ране кулаком.
– И нечего улыбаться, не на смотринах! Ты, кстати, куда собрался?
– Домой, – ответил следователь, уже догадываясь, что сейчас начнется новый виток возмущения полковника Вересова.
– Как домой?! Соображаешь?! Это с огнестрельным-то ранением?
– Да какое там ранение. Пустяк. Не буду я в больнице разлеживаться, у меня сейчас много дел на расследовании.
– А когда их у тебя было мало? Это при нашей-то нехватке хороших следователей, да и вообще следователей! Значит, так, можешь линять из больницы, если хочешь, это твое дело, но на работу я тебя не пущу, так и знай! Встану при входе в управление с поганой метлой и буду гнать лично, понятно?
– Хорошо, – выдохнул Григорий Степанович, про себя подумав, что он и дома может заняться своими делами, потому как был законченным трудоголиком.
– Кроме того, Гриша, я рад, что ты остался жив и такое сложное дело будет закрыто. Я подам рапорт о твоем повышении, да, брат, пора… Это и приличная прибавка к зарплате, деньги лишними не будут.
– Не помешают, – согласился с ним Григорий Степанович.
– Что? Что-то надо? Ты только скажи. У тебя появились какие-то планы?
– Нет… ничего особенного, – смутился следователь, – таких денег, которые помогли бы мне, вы мне все равно не дадите.
– Ну, Гриша, мы не гангстеры, ты же знаешь, но премию в размере оклада я тебе обещаю уже сейчас.
– Спасибо, Дмитрий Егорович. Этого, может быть, хватит…
– На что?
– На авиабилет в Италию.
– Ого! Все-таки решился на отдых? Сколько лет ты не был в отпуске? Постой! А почему именно в Италию? Круто берешь!
– Мне нужно сказать одной женщине… что я дурак.
– Гриша, не напрягайся, хотя ты и хороший следователь, но с женщинами ты не мастак. Так что расслабься, если эта дама с тобой общалась, тебе не надо так далеко лететь, чтобы сказать то, что она и сама знает, – хохотнул Дмитрий Егорович.
– Ну, спасибо на добром слове, – улыбнулся Григорий Степанович, так как просто не мог сердиться на своего шефа.
– Ладно, иди… Ты знаешь, я тебе желаю лишь добра, пусть у тебя все получится. Живешь бобылем столько лет, и чего только этим бабам надо?
Григорий Степанович вышел из больницы, прошел неспешным шагом две троллейбусные остановки до ближайшей станции метро и поехал домой. Плечо нещадно ныло, и он стискивал зубы, чтобы не застонать прилюдно. А еще он опасался, что в толпе кто-нибудь случайно заденет его раненое плечо и он потеряет сознание. Сердобольные люди вызовут «Скорую помощь», и он снова окажется в больнице. Поэтому он был осмотрителен и осторожен и избежал такой печальной участи. От метро до своего дома он тоже дошел пешком, не рискнул воспользоваться переполненным наземным транспортом. Конечно, именно в этот день, когда Григорий Степанович получил ранение и потерял много крови, лифт в его подъезде сломался. Он поднялся по лестнице, сбив дыхание, и на своем этаже остановился. Прямо у его двери на полу, подстелив плащ, сидела Надежда собственной персоной с маленькой девочкой на руках, которая мирно спала у нее на коленях. Григорий невольно залюбовался этой картиной, привалившись к стене спиной. Надежда подняла на него синие глаза и чуть заметно улыбнулась.
– Еле поднялась с ребенком по лестнице, очень устала. Знакомься, это моя дочка Настя.
– Красивая девочка, вся в маму, – ответил Григорий Степанович, не веря своему счастью и своим глазам.
– Как раз она похожа на отца, но мы обе ничего… – вздохнула Надя, посмотрев на дочку и снова подняв глаза на следователя.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он.
– Знаешь, я развелась с мужем официально… Он стал пить еще больше, ну совсем, понимаешь… Вообще не просыхает, а когда немного приходит в себя, начинает буянить, обижает и меня, и дочку. Я замучилась участкового вызывать, чтобы он утихомирил этого алкоголика. А участковый ничего не может сделать, пока мой муж не убьет кого-нибудь из нас. Я решила не ждать этого момента и пришла к тебе, ты что-то говорил о своих чувствах. Надеюсь, ты не шутил?
– Я был серьезен как никогда. Я спросил не о том, что ты делаешь у моей двери, а о том… вообще, почему ты не в Италии с Марко?
– Потому что я здесь, неужели не понятно?
– Ты ушла от миллионера ко мне? – почти с ужасом в голосе спросил он.
– Я совсем ненормальная, да? – вздохнула Надежда. – Я так виновата, что не сказала тебе сразу, что чувствую…
– Ты серьезно? Надя, подумай хорошо… Я никогда не смогу тебе дать того, что мог бы дать он.
– Я уже имела джакузи в его самолете, а все остальное дашь мне ты, я прочла это в твоих глазах.
– Он так красив…
– Ты недооцениваешь себя, Григорий, и я докажу тебе это. Кроме того, только ты мне поможешь освободиться от моего бывшего… Что мне сделать? Может быть, покупать ему водку, чтобы окончательно проспиртовать его? Должен же быть конец? А может быть, купить ему суррогата? Кто будет разбираться? Все знают, что он алкоголик, может, он купил по дешевке дерьмовую водку и отравился. Квартира достанется Насте, его дочери… Ну, что ты так смотришь на меня? Шучу я… в том-то и дело, что ничего не могу сделать с ним… От Марко я ничего не взяла, даже кольцо вернула, считаю, что поступила по справедливости…
– Как Мила? Не переживает из-за Марко? Она была так влюблена в него…
– Такая пылкая влюбленность быстро перегорает, – ответила Надежда. – Нет, она не переживает. Теперь она поняла, что личное общение с принцами не всегда оправдывает ожидания. Марко ветреный, и знаешь… этот его побег из загса все-таки не был мужским поступком, как бы он ни оправдывался. Я думаю, что это и спровоцировало Викторию, вернее, ее больную психику…
– Всегда вы во всем вините нас, мужиков, – вздохнул Григорий.
