– Prosim, – сказала Бетси, проскальзывая перед ними, и постучала в дверь. – Дейзи, впусти меня.
– Уйдите… Это я… что-то съела.
– Нет, не что-то съела. Это ты что-то вспомнила.
Бетси упала на четвереньки и подлезла под дверь кабинки.
Она увидела Дейзи. Лицо девушки покрылось красными и белыми пятнами, глаза расширились от ужаса, руки вцепились в горло. Она стояла на коленях на кафельном полу, и Бетси присела рядом, поддерживая ее туловище.
– Струйка воздуха, тонкая, как нить, всего струйка. Скользит в твои легкие. Следи за ней.
– Я… не могу…
– Следи за ней. Всего струйка. Она может проскользнуть куда угодно. И проскользнула. Она входит в твои легкие. Выпусти ее. Впусти… и выпусти.
Дейзи кивнула.
– Смотри на нее, Дейзи. Отчетливо представь себе. Скользит внутрь, выходит наружу. Голубая нить, светло-голубая. Следи, как она входит и выходит.
Дейзи закрыла глаза, слушая голос своего врача. Между судорожными вдохами, крепко зажмурившись, она выдавила два слова:
– Мой отец.
* * *
В дверь туалета постучал Джон.
И просунул голову.
– Бетси, как она там?
– Уже ничего. Я выйду через несколько минут. Подожди.
Через десять минут она вышла и встала у фонтанчика для питья.
– Что с нею? – спросил Джон, глядя, как Бетси вытирает мокрый подбородок.
– Подавленные воспоминания. Что-то плохое об ее отце.
– Господи Иисусе! – сказал Джон.
Когда через двадцать минут вышла Дейзи, ее глаза были обведены тушью, а лицо густо покрыто белилами.
Пивший из фонтанчика маленький мальчик уставился на нее, а потом убежал и схватился за руку своей мамаши. Женщина взяла сына на руки и принялась успокаивать.
– Дейзи в своей боевой раскраске, – шепнул Джон. – Берегись.
Ее черные накрашенные губы сжались, через лицо пролегла жесткая черта.
– Теперь я готова, – сказала девочка. – Пойдем разыскивать этого говнюка.
* * *
Дейзи передала Джону и Бетси информацию с GPS от Морган и перегнулась через спинку переднего сиденья, следя за маркером на карте Словакии.
– В последний раз она сообщила мне, что они направляются к польской границе. Едем по D1, потом через двадцать километров сворачиваем на север, в горы.
– Хорошо.
Бетси потерла лоб. «Наверное, от подъема начинает болеть голова», – подумала она. Но Аспен находился на высоте восемь тысяч футов, а там голова не болела…
И тут она вспомнила про конверт, который дала Дейзи. Бетси достала его из сумки и осторожно открыла, стараясь не порвать послание от отца.
Вытащив страницы, она сразу узнала формат истории болезни психиатрического пациента.
Пациент: граф Вильмош Батори
Лечащий врач: Чеслав Пэт
Граф Вильмош Батори был помещен в психлечебницу 15 марта 1972 года в возрасте 32 лет. Родные настаивали на госпитализации, поскольку он «представлял угрозу семье и другим»; у него скрытая мания садизма, включая вампиризм. Он был арестован после того, как укусил в шею свою четырнадцатилетнюю родственницу, причинив ранения, потребовавшие немедленной госпитализации.
Граф Батори был привлекательным, атлетического сложения мужчиной ростом 1,9 метра и обладал мощной, но тонкой психикой. В течение нескольких месяцев его держали в смирительной рубашке, чтобы исключить физическое нападение на санитаров. В качестве предосторожности смирительную рубашку не снимали и во время лечебных психиатрических процедур.
Сначала пациент отказывался говорить и принимать пищу. Он не поддерживал визуальный контакт с лечащим врачом или кем-либо из медицинского персонала. Примерно две недели ни с кем на разговаривал и вел уединенный образ жизни, потеряв за это время более 10 килограммов веса.
1 апреля он наконец заговорил с санитаром. Согласился поесть, но при условии, если ему дадут сырого мяса. После консилиума психиатров требование пациента было удовлетворено. Все согласились, что питание крайне необходимо для физического здоровья графа. Он не стал пользоваться ножом и вилкой[89], а вместо этого стал терзать, как зверь, поданный ему сырой кусок говядины. После этого облизал кровь с рук, очевидно смакуя ее вкус.
После нескольких таких приемов пищи пациент вновь обрел изначальную силу и энергию. Потом потребовал, чтобы ему давали выжатый из мяса «сок», утверждая, что другая знатная особа – австрийская принцесса Сиси – годами жила на такой диете.
Доктор Пэт договорился с пациентом о компромиссе: если граф будет проходить курс терапии и согласится принимать дополнительные витамины, его запрос на особую диету будет удовлетворен.
– В последнем сообщении от Морган говорится, что передатчик не двигался с места в течение тридцати минут, – сказала Дейзи.
Бетси оторвала глаза от истории болезни. Оставалось дочитать еще одну страницу.
– Они могли остановиться, чтобы поесть, – предположила она.
– Не думаю, чтобы они решились на такое с похищенной девочкой в машине. Держу пари, они добрались до конечного пункта, – сказал Джон.
– Это около… пятидесяти минут отсюда, – прикинула Дейзи, читая сообщение сестры. – И Морган считает, что они больше никуда не поедут.
Вытянув шею, Бетси обернулась к Дейзи.
– Почему это твоя сестра вдруг стала тебе помогать? Я думала, вы ненавидите друг друга.
Дейзи встретила ее взгляд и покачала головой:
– Я никогда такого не говорила.
Вспомнив, что Дейзи ничего не знает о визите Морган в ее кабинет в Карбондейле, Бетси отвернулась и стала смотреть сквозь ветровое стекло на вздымающиеся впереди скалистые горы.
Глава 24
Северная Словакия
28 декабря 2010 года
Они ехали два часа, почти ни о чем не разговаривая. По радио передавали в основном американскую музыку, прерывающуюся энергичными, непонятными, громкими звуками словацкой речи.
Дейзи указывала на многочисленные замки на скалистых уступах.
– Как они умудрялись строить прямо на скале?
– Использовали захваченных на войне рабов-турок, – ответила Бетси. – По крайней мере, так мне рассказывала мать об одном замке. Я тогда была еще маленькой.
Она закрыла глаза и сморщилась. Джон убрал одну руку с руля и погладил Бетси по щеке.
