Делать нечего, «выбирать значит отказываться».
А, была не была. «Ходить, так налево». Что там терять положено, коня или?..
Она повернула влево.
Коридор напомнил одну из бесчисленных компьютерных игр-бродилок, полных хождений по тесным полутёмным закоулкам. В играх, правда, надо было постоянно расстреливать всевозможных монстров, которые прятались за поворотами или же могли запросто накинуться на героя, выпрыгнув из какой-либо тайной ниши. Здесь же… Хотя почему нет? До поворота она ещё не дошла, а дорога жизни часто бывает более извилистой, чем любая нафантазированная игра.
Рефлекторно сжав кулачки, она повернула вместе с коридором, стараясь двигаться с максимальным радиусом разворота.
Никого.
Это её даже разочаровало. Зато сам коридор изменился. Теперь по обе стороны были одинаковые, в точности как оставленная за спиной, дверки. Зайти вот так запросто, в первую попавшуюся и поспрошать дорогу?.. Немного подумав, она решила этого не делать. Не каждый индивидуум любит, когда его беспокоят.
Пару поворотов спустя она внезапно услышала за спиной быстрые семенящие шаги. Повернулась резко, и узрела маленького человечка с большой бородой. На неё он не обратил внимания, похоже, и уже просеменил было мимо, но Эллен его остановила обращением:
– Простите, сэр, э-э…
Меня зовут не Э-э, а Тураоалвириовканео. Вы ошиблись, приняв меня за друго…
Извиняюсь. Я здесь новенькая…
А то я не вижу! Вам в противоположную сторону. Идите по коридору туда, сверните два раза направо, раз налево, раз направо, три раза налево и раз направо, и не ошибётесь, – протарабанил он, и, сочтя долг выполненным, засеменил дальше по своим делам.
Спасибо, – запоздало бросила в удаляющуюся спинку Эллен.
Развернулась и побрела в указанном направлении.
Указания она запомнила – без повторения, как запоминала абсолютно всё, – хотя не очень верила, что они приведут куда надо.
Надо же, привели!
В нескольких поворотах от кельи, где она пришла в себя, находилась уютная зала, где за большим пятиугольным столом уже сидели Макс (а она, оказывается, сильно по нему соскучилась, ничего себе!), Такеши Ошима, Джосф и незнакомец.
Воистину флибустьерского (в классическом понимании) вида: черноволосый, латиносского типажа гигант-красавец лет тридцати пяти. Ошима-сан, Джо и флибустьер оживлённо беседовали, смотрелись при этом как старые добрые друзья (Японец и слуга нашли общий язык?), а непривычно молчаливый Макс сидел на этом празднике говорунов с прикрытыми глазами. Ему было очень нехорошо. Она моментально ощутила волну прогорклой, закисшей энергетики, выплеснувшейся из его глаз.
Всем привет, – сказала она, садясь к столу.
Как вам у нас? – улыбаясь, спросил её классический флибустьер.
Ещё не поняла. Слишком уж сильное похмелье после этих пилюль.
Это с непривычки, – сказал Ошима-сан.
Скажите «это когда-нибудь пройдёт», и я вас порадую сообщением, что недавно виделась с вашей сестрой-близняшкой, выкраденной в детстве злыми разбойниками.
Кстати о разбойниках, – произнёс флибустьер, – хотите получить свою яхту обратно?
Это возможно?
Во Вселенной всё возможно. Когда-нибудь, где-нибудь.
Вау. Родственники-философы сыплются на мою больную голову как перезревшие яблоки.
Он говорит, выкупить наше «Солнце» из-под ареста – раз плюнуть. Я ему почему-то верю, – доложил пилот-телохранитель.
Почему нет? – философски, по-родственному, пожала плечами Эллен. – Сколько это будет стоить?
Почему «будет»? Есть. Яхта у нас, на борту.
Ну вы даёте! Предусмотрительные… точно родственники. А мы на борту? На борту чего?
Моего корабля. Он летит во внутреннем пространстве системы, не очень далеко от планеты Арлингтон, оставил её за кормой, направляется к… – терпеливо, как слабоумной, принялся разжёвывать бородач.
За сколько вам удалось вызволить яхту? Плачу сверху столько же, – решила Эллен финансовые вопросы кардинально. Пристукнула кулачком по столешнице и громогласно вопросила: – Вы мне представитесь сами, или звать вас Прекрасный Незнакомец?
Меня зовут Лораваприткудеронар. К вашим услугам, леди Эллен. – Колоритный пират выскользнул из-за стола и выполнил вполне классический поклон даме. На поясе у него висела всамделишняя шпага, а сзади, из-под разлетевшихся от резкого движения фалд камзола, выглянул чешуйчатый хвост.
Какой у вас хвост краси-ивый! – сделала она вполне заслуженный комплимент изумруднолицему, с великолепными пятисантиметровыми клыками красавцу-мужчине, и уже хотела вставать, чтобы исполнить ответный реверанс…
ХВОСТ?!
Эллен вздрогнула и испытала острейшее ощущение ИРРЕАЛЬНОСТИ ПРОИСХОДЯЩЕГО.
«Белую! – заверещал тоненький голосочек внутри неё, – белую порцию! быстро!!!»
Она поспешно проглотила похожий на засохшую жвачку комочек, невесть откуда взявшийся между её стиснутыми указательным и большим пальцами правой руки.
Проморгалась. Посмотрела ещё раз. Уф-ф, померещится же такое…
– Господа, позвольте обратить ваше внимание на тот факт… – она замолчала. Впервые в жизни, начав говорить, она через несколько слов забыла, о чём собиралась сказать.
Морща чешуйчатый лоб, она лихорадочно вспоминала, вспоминала.
«Так, так, так… что же я хотела сказать… что теперь… Ага, пора брать… быка за рога. Настал час истины».
Джосф, я тебя раскрыла. Это ты – засланный. Я с самого начала всё про тебя знала, но ждала, шанс давала. Чистосердечное признание вину не снимает, но облегчает. Последний раз дарю тебе возможность сделать шаг к слиянию.
Ты знала? – спокойно переспросил «верный» тело-хран. Из-за стола он не подымался, никаких попыток убежать не предпринимал.
Ещё бы я не знала. Мы вездесущи.
О чём это вы? – очнулся наконец Макс.
Да, о чём это они? – оскалился друг Японца.
Это они о ПРЕС-Се и Яме, – любезно осведомил друга Японец. – Вечные внутриземные разборки между эго и социо. Не обращай внимания. Давай лучше выпьем болотного пивка. С сушёной пиявочкой вприкуску. Прелесть что за сочетаньице!
Ты, прессер гнусный, – не обращая внимания на корешей, любовно обвивших друг дружку хвостами, напористая Элленагарипровалипаллен наседала на разоблачённого агента, – давай колись по полной! Пароли, явки, связники. Кто должен тебя встретить на Уохе?
Сама ты прессерка! – вдруг не на шутку обиделся Джооооооккарпунцерсасф. – Ответишь за прессера, гадом буду!
Гад и есть, – вставил философски Максотэмбенива-привыкерг, – вона какая шкура, блин, гадская, чешуйчастая.
