Она сделала еще глоток вина и принялась медленно кружиться под музыку, раскинув руки в стороны и не сводя глаз с месяца.
В ванной комнате у Дианы зажгли свет. Кто-то, скорее всего сама Диана, раздраженно опустил занавеску на окне. Оливия перестала кружиться. За занавеской послышался громкий кашель. Стукнула затычка ванны, звякнула какая-то бутылка, — соседка явно занималась своими обычными вечерними делами. Нет никакого смысла прикидываться звездой, если твоя соседка так громко плещется в ванне.
Оливия прошла через сад к дому. Плотно закрыла за собой дверь. Вернулась к столу, села и потянула к себе записку Шона и книжку. Открыла ее на одной из страниц, где Шон вложил закладки. Он сделал пометку карандашом на поле возле строк из поэмы, на которые хотел обратить ее внимание. Поэма называлась «In Memoriam»[40]. Оливия прочитала:
Словами муки горя изливать.
Души глубины изъясняя — их скрывать.
— О Боже, — произнесла она и бросила книгу на стол. Записка Шона упала на пол.
На пластинке теперь звучала какая-то песня в стиле рока. О чем только думал Шон? Подумал ли он о том, что просто грешно напоминать ей о ее горе? Что он имел в виду и вообще какое ему до этого дело? Вот уже второй раз он вторгся на территорию, которая была сугубо частной.
Оливия сидела недвижимо до тех пор, пока не умолкла музыка. Наконец она решила оставить книгу, подаренную Шоном, на столе, на том месте, где она лежала, и пошла в спальню. Она все еще не могла плакать о Бобе. Она слушала песню, которая могла вызвать у нее слезы, — если вообще что-то могло их вызвать, — и ничего! Раздеваясь, Оливия думала о своих новых идеях. Потом нырнула в постель и свернулась под пуховым одеялом. Но ведь это благословение, что она не может плакать; если бы она могла, то, скорее всего, планы ее рухнули бы.
Глава 16
— Боже правый!
Луиза, которая нашаривала в сумке ключи от своей квартиры, наклонилась, чтобы поднять букет роз. Джон в изнеможении прислонился к стене рядом с ней. Они оба вошли в квартиру, и Луиза сразу направилась в кухню, чтобы посмотреть на цветы при свете. Дюжина красных роз оставлена кем-то у ее двери. Сердце у нее так и подпрыгнуло, когда она обнаружила маленькую карточку. Эш? Мог ли это быть он?
— Это от твоего другого бойфренда? — послышался голос Джона у нее за спиной.
— Бог мой, нет, конечно! — Она рассмеялась — немного нервно. Думаю, это… — Луиза повертела в пальцах конвертик и достала из него карточку, — от Гарриса. — Она не почувствовала себя сильно разочарованной. Поступок очень приятный. Так чутко со стороны Гарриса.
— Гаррис? Это псих, который живет наверху?
Во что же ей поставить цветы? Ведерко занято тигровыми лилиями. Не ответив Джону, Луиза принялась шарить по полкам в шкафах, подыскивая что-нибудь достаточно приглядное для дюжины роз. На глаза попалась довольно высокая емкость с отметками объемов. Не слишком изысканно, однако сойдет. Луиза принялась не спеша перебирать цветы — это давало ей возможность подумать. Она поступила правильно, пригласив Джона к себе домой. После того как Джон выпил вторую бутылку вина, нечего было рассчитывать на вразумительный разговор в ресторане. Когда они вышли на улицу, Джон поймал такси и настоял на том, чтобы заплатить. Всю дорогу он держал ее руку в своей и обменивался с водителем анекдотами о тещах. Луиза молчала, да она и не в состоянии была говорить.
Она пристраивала розы так и этак, но они почему-то все время стремились упасть вместе с емкостью, в которую она их воткнула. В конечном итоге Луиза прислонила букет к стене и решительно повернулась к Джону.
— Джон, нам с тобой необходимо поговорить.
— Конечно, милая. Я только поищу у тебя бренди.
Луиза уселась за кухонный стол и вытянула перед собой руку с перстнем. Бриллиант переливался в лучах света, Луиза поворачивала кольцо до тех пор, пока бриллиант не скрылся из глаз; теперь на пальце был виден только тонкий золотой ободок. Ее обручальное кольцо. Луиза снова повернула перстень камнем вверх. На душе у нее было неспокойно. Джон сделал ей предложение, не ведая, кто он есть. Луиза сдвинула кольцо ближе к середине пальца.
— Где у тебя бутылка? — Джон появился в дверном проеме и прислонился к притолоке. Он криво улыбнулся Луизе. — Не могла же ты высосать все. Где-нибудь в квартире наверняка есть спиртное. Оно у тебя всегда есть.
Луиза сдвинула кольцо на место. Прежде всего им надо объясниться.
— Здесь была Салли. Она пришла сюда уже здорово пьяной. И допила все, что у меня еще оставалось.
— Салли? — Лицо у Джона вытянулось, а брови взлетели высоко на лоб. — Что она здесь делала?
— Она моя подруга. Почему бы ей не прийти сюда. Она хотела кое о чем поговорить со мной.
— В самом деле? — Казалось, брови взлетели еще выше. — Ты меня дурачишь, да?
Луиза решила не отвечать. Джон снова ввалился в кухню и рывком открыл дверцу холодильника.
— Не отвечай, если не хочешь. Я обойдусь пивом. Черт, пива тоже нет, а вина в бутылке на полдюйма, не больше. Зато еды полно. Ты что, и вправду переменила стиль своей жизни? — Он вынул из холодильника почти пустую бутылку и вытряхнул остатки содержимого в стакан. — Обвел глазами кухню и обратил внимание на поникшие головки тигровых лилий в пластмассовом ведерке на полу. Теперь он сдвинул брови к переносице: — Не слишком почетное место ты выбрала для лилий, Лу. — Он выразительно поглядел на розы на столе.
Ей хотелось ответить, что лилии были присланы как поздравление с совершенным ею абортом, а розы — как поздравление с беременностью. Вместо этого она сказала:
— Мне нужно кое-что сообщить тебе, Джон.
Он пододвинул себе стул, уселся на него верхом и расстегнул воротник рубашки. Выглядел он соблазнительно, и Луиза ощутила невольный порыв желания.
— Ты бы лучше рассказала мне о себе и о Гаррисе, — предложил он.
— Что? Он просто мой сосед, не больше. — На сей раз Джон приподнял брови недоверчиво. — Он заметил, что несколько дней назад я выглядела подавленной, вот и решил меня подбодрить. Прислал цветы. Мы с ним достаточно хорошо знаем друг друга. — Брови Джона начали ее раздражать. — Мне повезло, что рядом оказались друзья, когда ты исчез, Джон, как крыса в сточной канаве.
— Ладно. — Джон усмехнулся. — В таком случае, расскажи мне о том парне, в которого ты будто бы влюбилась. Закроем программу и начнем все сначала. Это единственный путь, Лу.
Луиза медленно опустилась на стул и посмотрела на Джона через стол.
— Речь не о ком-то другом, Джон, речь обо мне. Ты должен узнать нечто, о чем я не имела возможности сказать тебе в ресторане.
— Проклятье, но ведь ты не беременна? — Он вытаращил глаза в притворном ужасе, потом захихикал и поднес к губам стакан. — Прости, Луиза. У меня это вырвалось, потому что ты состроила такую трагическую мину. — Она смотрела на него очень серьезно, и Джон перестал усмехаться. Принял более благопристойную позу и положил ногу на ногу. — Прости, я очень сожалею. Это было не смешно. Особенно после того, что тебе пришлось перенести. Я думал, смех тебя подбодрит. Вид у тебя такой, будто ты очень давно не смеялась.
