— Это вы его спугнули! — кричал он. — Дилетанты чертовы! Если б вы не лезли в это дело, мы б уже давно Шутилова взяли с поличным!
Тут он заметил в Пашкиных руках «дипломат» и сердито спросил, зачем мы опять приволокли сюда эту макулатуру?
Я заметила пристальный взгляд Макара Захаровича, в котором светилось неприкрытое ожидание, и решительно скомандовала:
— Пашка, открывай!
Пашка с ухмылочкой открыл «рундук» и продемонстрировал его содержимое всем присутствующим.
После того как полковник Пряничников, или Дядя Ваня, как называли его пришедшие в страшный ажиотаж подчиненные, в сотый раз убедился, что притащили мы не макулатуру, а самые настоящие доллары, которые теперь можно будет вернуть пострадавшим вкладчикам, он еле нашел в себе силы повернуться к генералу Быховскому:
— Как же… как же им все это удалось?
Макар Захарович спокойно ответил:
— Видимо, потому и удалось, что они — дилетанты.
Тут на нас обрушились с вопросами неразлучные Сокол и Кирпич. Как это мы исхитрились чуть ли под носом у хитроумного Фантома подменить «дипломат» с фальшивыми долларами на тот, в котором он хотел вывезти настоящие деньги?
Наступил наш звездный час!
— Элементарно, — объяснила им Юля, гордо задирая свой авантюрный нос. — Когда невеста нашего афериста увидела Милку, она просто голову потеряла, бросила вещи и полезла в драку. А мы же специально «дипломат» с фальшивыми баксами под плащом укрыли, чтобы Рита не заметила их идентичность. Я преспокойно вошла в туалет и просто переложила плащ с Милкиного «дипломата» на Ритин. Она и схватила тот, что не был укрыт плащом, то бишь с макулатурой!
Вот так завершилась наша детективная история. Деньги вкладчикам вернули, присоединив к ним сто тысяч долларов, которые Шутилов вручил за помощь своему школьному приятелю Кольке. А всем нам, принимавшим такое активное участие в событиях, вручили солидные денежные премии — и мне, и Юле с Пашкой, и Карине. Только Соколу с Кирпичом не досталось — больно у них уши развесистые.
Осталось сказать только несколько слов о главных героях этой эпопеи.
Юля и Пашка поженились по-настоящему. Событие это никого не удивило: Юля просто довела дело до логического конца. Хотя Пашка даже в загсе ворчал что-то о домострое, матриархате и нежелании быть подкаблучником, никто его слова всерьез не принял, а уж Юля — меньше других. Живут они дружно и весело, а это ведь самое главное!
Вначале их брак поверг в глубокое уныние бывшую секретаршу мордвиновской редакции, синеглазую Машеньку Сорокину. Но, поразмыслив, она пришла к выводу, что так будет лучше. За ней недавно начал ухаживать молодой одаренный художник, и теперь она могла спокойно признаться самой себе, что ее «чувство» к Гению было просто романтической выдумкой. Художник нарисовал огромное количество Машенькиных портретов, чем значительно укрепил ее уверенность в себе, и в итоге девушка решила принять предложение кормить художника обедами, стирать рубашки и сопровождать его на разнообразные выставки в качестве законной супруги. Так что все остались довольны.
Карина бросила работу в театре-студии, где ей платили сущие гроши, набралась храбрости и предложила свои услуги имиджмейкера солидной телевизионной компании. Она быстро выдвинулась и уже подумывает об открытии собственного салона-ателье, намереваясь слегка потеснить Зайцева и Юдашкина на подиумах мира. Я лично уверена — потеснит, и изрядно.
А Юля и Пашка планируют, сложив свои «премиальные» и подучившись на заочном юридическом, когда-нибудь открыть детективное агентство. Работать они собираются в тесном контакте с полковником Пряничниковым и его бравыми, хотя и не очень везучими на фоне истории с «дипломатом», Соколом и Кирпичом. Но Юля надеется, что еще не все потеряно и она сумеет преподать профессиональным оперативникам несколько уроков из собственного детективного опыта.
А куда же пропал неуловимый Фантом с чемоданом фальшивых денег? Как сложилась его дальнейшая судьба?
Об этом надо сказать особо.
* * *
Однажды, примерно через неделю после отбытия Шутилова в дальние края, я сидела за своим новеньким компьютером, который приобрела на «премиальные». Пашка втолковывал мне принципы работы с текстовым редактором, а Юля вместе с Кариной и ее сыном Алешкой играли в «монопольку». Мир и тишина царили в нашей дружной компании.
И тут, как в самом начале всех этих приключений, зазвонил телефон. Правда, на сей раз было три часа дня, а не ночи.
Это оказался Макар Захарович.
— Мила, хочешь узнать кое-что интересное? — спросил он.
— Хочу, конечно. А что именно?
— Ты сегодня газеты покупала?
— Да нет вроде, я как села заниматься с самого утра, так и мучаюсь от собственной тупости. Пашка из меня уже последние жилы вытянул. А что такое?
Макар Захарович рассмеялся и чем-то зашуршал:
— Не поленись, сбегай купи «Последние новости». Там на пятой странице небольшое сообщеньице. Думаю, вам всем будет оч-чень весело! — И он повесил трубку.
Я не хотела отрываться от новой игрушки. За газетой вызвался сбегать Алешка, которого Юля беззастенчиво обыгрывала.
Отбиваясь от Пашки, который требовал, чтобы я не отвлекалась на бульварную прессу, я открыла пятую страницу. Юля и Карина бросили фишки и с любопытством уставились на меня.
Пробежав глазами коротенькую заметку, я на секунду зажмурилась, потом перевела дыхание и стала читать вслух дрожащим голосом:
«РУССКИЙ БИЗНЕСМЕН СОШЕЛ С УМА.
В одну из психиатрических клиник Женевы недавно поступил задержанный полицией господин.
Он стоял на берегу знаменитого Женевского озера и швырял в воду в огромном количестве какие-то бумажки, сопровождая свои действия, граничащие с вандализмом, нецензурной бранью на русском языке.
Доставленный в полицейский участок, он не смог внятно объяснить, с какой целью бросал в чистые воды озера фальшивые купюры, каждая достоинством в сто американских долларов. На все вопросы представителей женевских властей он отвечал бессмысленным смехом и истерическими воплями.
Из его несвязных речей с трудом можно было понять только, что он — бывший русский бизнесмен, ныне подданный Турции, обманутый компаньонами, которые расплатились с ним за какую-то сделку фальшивыми банкнотами на общую сумму в полтора миллиона долларов.
В настоящее время повредившийся в уме русский бизнесмен находится в государственной лечебнице, и пока нет надежды, что его состояние когда-нибудь улучшится. Он то рыдает, то смеется, то выкрикивает вперемежку с бранными словами чьи-то имена и фамилии; причем невозможно установить, какая же из этих фамилий — его собственная? Но чаще всего он сидит совершенно неподвижно и повторяет, словно позывные:
— Я — фантом, я — фантом!
Возможно, здесь имеет место классический синдром раздвоения личности, причем в особо тяжелой форме, когда больной воображает себя либо призраком, либо зомби, либо, как в данном случае, фантомом, то есть не существующим в природе явлением. Врачи утверждают, что…»
