Книга Поцелуев мост - Галина Врублевская

Наступил октябрь. Та необыкновенная пора, когда природа завораживает наши души болезненной, предсмертной красотой. Буйство желтого – цвета надежд – замешивается на пурпурно-красном, как на крови. Природа будто напоминает людям, что за счастье всегда надо платить высшую цену. Болезненная двойственность осени окутала и меня. С уходом из жизни Матвея не стало и тех редких счастливых часов, когда я хоть ненадолго могла укрыться от жестокого мира в уютном семейном мирке. Но женщина во мне продолжала жить, и она страдала от жажды, как человек, насильно закормленный солью. Трудно сказать, кого мы больше жалеем, столкнувшись со смертью: почивших или себя, покинутых. Движимая внутренним беспокойством, я часто выходила на улицу и бесцельно бродила по знакомым с детства местам.

От своего дома я сворачивала направо, стараясь не смотреть на руины сгоревшего особняка. Но не смотреть я не могла. Проведенное дознавателями расследование выявило предположительную причину пожара – неисправность электропроводки. Причем именно в том месте, где был смонтирован электронно-компьютерный пульт для управления демонстрацией видеоарта. Мы с Ренатой сразу заподозрили в поджоге нормалистов, ведь монтажом пульта занимался их работник, и выехали они поспешно, за несколько часов до пожара. Однако доказать злой умысел было невозможно. Как говорится, не пойман – не вор. И хотя вопрос с земельным участком еще не решен окончательно, в порушенном скверике, на месте пожарища, уже появился фанерный щит, извещающий, что СМУ такое-то ведет строительство многоэтажного дома. Рабочие деловито возводили забор вокруг новой стройплощадки.

Я прошла мимо чернеющего скелета галереи и копошащихся рабочих и направилась в сторону сквера у Никольского собора. В этом скверике я гуляла в детстве, сюда несли меня ноги и сейчас. Здесь я надеялась обрести душевное равновесие.

Желтый с малиновым отливом ковер из опавших листьев шуршал у меня под ногами. Я прошла дальше, к церковным воротам, остановилась на секунду перед храмом, перекрестилась. Сейчас я была благодарна моему погибшему мужу за то, что он направил меня по дороге к Богу. Моя сегодняшняя прогулка пришлась на сороковой день со дня кончины Матвея. Полагают, что именно в этот день душа человека предстает перед высшим судом. Я заказала молебен в его память, поставила свечу перед распятием Христа и присоединилась к проходящей в храме службе. Я не вникала в смысл слов, произносимых батюшкой, только автоматически повторяла вместе со всеми «Господи, помилуй, Господи, помилуй». Благостное умиротворение заполняло мою душу. Все мы смертны, всех нас ожидает встреча с Всевышним. Я отпускала от себя Матвея в его бесконечное путешествие. Я переходила от иконы к иконе и остановилась у Божьей Матери. С того момента, как впервые лицезрела ее скорбный лик в Тихвинском монастыре, я чувствовала, что Пречистая Дева ведет меня. И сейчас будто услышала ее беззвучный наказ: «Ты должна довериться своему сердцу». Я замерла в недоумении и прислушалась к себе. Боль отпускала, но сердце дремало, и разум молчал.

Я вернулась в сквер, окутанная светлой печалью. За то время, что я провела в храме, рассеялись редкие тучи на небе, и теперь прохладная, но чистая голубизна освещала все вокруг. Я брела по дорожкам, вороша причудливый узор листьев, и в шелесте листвы пыталась распознать мелодию оставшихся мне лет. И вдруг… первые ноты фортепианного концерта номер Сергея Рахманинова ворвались в мои размышления. Музыка шла из мобильного телефона, лежащего в моей сумочке. Я поднесла трубку к уху:

– Алло!

– Елка, ты где? – Я узнала голос Игоря.

– В Никольском скверике.

– Вот здорово! И я рядом, на Сенной площади. Ты погоди, не исчезай, я минут через десять подкачу к тебе.

– Хорошо. Я подожду.

– О'кей! Жди! Я везу тебе любопытные новости.

– Хорошие или плохие?

Вместо ответа, в трубке раздались гудки отбоя.

Я пошла в ту сторону, откуда ожидалось появление Игоря. Вскоре у ограды остановился черный «мерседес» – не микроавтобус, на котором охранники перевозили обезноженного инвалида вместе с креслом, – а легковой автомобиль. За рулем находился сам Игорь и рядом с ним никого не было! Открылась передняя дверца, и сильные руки моего друга выставили на тротуар складную мобильную коляску и разложили ее. Следом сам Игорь переместился в индивидуальное транспортное средство. Я заметила, что он слегка оперся одной ногой о тротуар. Или мне показалось? Не успела я сделать и трех шагов навстречу, как Игорь, включив маленький моторчик на своей новой коляске, подкатил ко мне сам. Когда он приблизился, я наклонилась и поцеловала его в седой висок:

– Привет!

– Привет!

– Как тебе моя новая карета? Возможности, как у циркового мотоцикла! Привезли из-за границы!

– Вижу, очень удобная. Но выключи пока моторчик, я сама тебя повезу. Куда нам торопиться. – Я взялась за ручки его «кареты».

– Как хочешь. Правда, я в таком случае лица твоего не увижу.

– А мы сейчас остановимся вон у той скамейки и поговорим. Кстати, почему ты сегодня один? Где твои опричники?

– Отпустил ребят. Новость первая – мне больше никто не угрожает.

– Погоди, погоди. Давай по порядку. Алексея Ерофеева арестовали, да?

– Увы, убит при задержании. Его пытались взять в отеле на Кипре, он оказал сопротивление. В итоге мужика нет.

– Как нелепо сложилась его жизнь! Он всегда желал больше, чем имел…

– За это нельзя осуждать, это естественно. Но он не мог пережить, если кто-то живет лучше, чем он сам. В этом его трагедия.

– Ольга сильно переживает? Ты звонил ей?

– Да. Плачет непрерывно. Жалеет младшего брата, он вырос буквально у нее на руках. Ей нелегко смириться с потерей. Близкому человеку, даже преступнику, мы всегда находим оправдание.

– Тогда почему ты не с ней? Разве твой долг…

– Я уже расплатился со всеми долгами вот этим. – Игорь похлопал по неподвижным ногам.

– Кстати, мне показалось, что ты, выбираясь из машины, оперся на асфальт?

– Нет, Леночка, не показалось. Это прорыв в моем лечении. Нога держит меня несколько секунд, правда, я ее по-прежнему не чувствую. Знаешь, так бывает: отсидишь ногу, она занемеет, но стоит.

– Какое счастье!

– Я уже почти потерял надежду, но теперь, когда появилась динамика, воспрянул духом. Буду еще больше упражняться. Но ладно, это не главное…

– Главнее твоего здоровья для меня ничего нет.

– Следующая новость, возможно, огорчит тебя… Я прочитал записки Матвея Сомова-Извольского…

– Ну и…

– Литературно они оформлены грамотно…

– Можно отдать в печать?

– Можно. Но нужно ли?