— Слабое утешение, — тихо произнесла Анабела. — Ведь сын погиб.
— Кажется, сейчас для Венделя самая серьезная проблема — показания, которые дает против него Сунь Беньчонг. Он оказывает полиции содействие в деле против Тирни.
— Интересно, согласился бы он на это, если бы Вендель не пытался его подставить вместо Чипа в связи с убийством Полин, — сказала Анабела.
— Возможно, что нет. Сунь Беньчонг в самом деле любит эту семью. Или любил. Отец, решивший продать сына, неважно, приемного или родного, не может рассчитывать на любовь и преданность.
— Вендель проводил свои нелегальные операции, подкупая Хола Мейсона и других. Продажа конфиденциальной информации, касающейся биржи. Махинации с земельными участками. Как отец, так и сын, оба сбились с честного пути.
— Но у них были разные мотивы. Сунь Беньчонга погубила страсть к картам, в результате он оказался в ловушке.
— А Венделем двигала жадность. Определенно можно сказать только то, что в сложной жизненной системе нашей милой сердцу столицы есть много разных чипов,[18]которые могут из нее вывалиться.
— Чипы, которые могут вывалиться? — переспросила Анабела.
— Игра слов, непроизвольно пришло на ум. Извини, я вообще не любитель черного юмора.
После завтрака Мак и Анабела пошли побродить по узким, одетым легким туманом улочкам на левом берегу Сены. Они остановились, чтобы посмотреть работы молодого художника, обратившие на себя их внимание. На Анабелу они произвели большее впечатление.
— Эта вещь напоминает мне манеру Моне, — сказала она, рассматривая в рассеянном свете дня понравившуюся ей акварель.
— Если ты так считаешь, наверное, так и есть. Меня она не трогает. То есть картина привлекает мои глаза, но не волнует душу.
— А вот в моей душе она нашла горячий отклик, — заметила Анабела.
К радости художника, они приобрели акварель и продолжили прогулку. К пяти часам проглянуло солнце, и Анабела с Маком с удовольствием посидели в открытом кафе на берегу Сены.
— Как на Потомаке, — проговорил Смит, глядя на молодую парочку на берегу.
— Здесь значительно спокойнее.
— И дома нам тоже будет спокойно, — заверил он.
— Ты серьезно подумал, что во время спектакля могло быть использовано настоящее оружие? — Мак упомянул вскользь об этом во время их долгого перелета.
— Когда мы его смотрели, мне просто пришла в голову эта мысль, неплохая идея для сюжета.
— Жаль, что общество «Алый грех» распалось, ты мог бы высказать эту мысль на одном из заседаний.
— Еще одна упущенная возможность в жизни Маккензи Смита.
— Полин слишком много знала, — нарушила короткое молчание Анабела.
— Что ты говоришь?
— Она знала слишком много. В этом и состояло ее преступление, за него она и поплатилась жизнью.
— Этому суждено было случиться. По словам Сунь Беньчонга, она угрожала, что расскажет о незаконной деятельности Венделя и Суня. Сунь признался брату, что мафия прибрала его к рукам, и пояснил, чем ему приходится заниматься. Полин была уже в это время в курсе тайных сделок Венделя. Когда Чип и Полин сблизились, он проболтался ей о Сунь Беньчонге. Теперь Полин знала о двух членах этой семьи вполне достаточно, чтобы добиться того, о чем она мечтала больше всего: власти и денег.
— И тогда Чип убил ее, чтобы заставить замолчать. Так он надеялся защитить семью.
— Звучит благородно, но на деле все не так.
— Да, совсем не так.
— Но одного мы не узнаем никогда, — сказал Мак.
— И чего же?
— Как Чип доставил тело на остров Рузвельта. Он мог привезти его на лодке, может быть, просто столкнул в воду, не задумываясь, куда его отнесет, а возможно, протащил по мосту и сбросил вниз.
— Полагаю, что это не имеет значения.
— А для Тони имеет. Он говорит, что не сможет спокойно спать по ночам, пока не выяснит этого.
— Бедная Алисия.
Они снова замолчали. Мак сидел, держа у губ бокал вина. Брови его были сосредоточенно сдвинуты.
— О чем ты задумался? — спросила Анабела.
— О Дарси Айкенберг.
— Правда?
— Да. Она неплохой человек и хороший детектив, я считаю.
— У нее был отличный учитель.
— Это не играет роли. У нее природный дар, инстинкт. У Тони тоже есть внутреннее чутье. И у меня тоже, между прочим.
— Это относится к расследованию преступлений или к тому, что другая женщина проявила интерес к моему мужчине?
— Верно в некоторой степени и для одного и для другого. Такие люди, как Дарси, отмечены в нашем мире какой-то печалью.
— Как ты на днях выразился, дело в том, что из-за яркой внешности их не принимают всерьез.
— На это еще накладывается ее профессия следователя. Женщина — офицер полиции. Незваный пришелец во владениях мужчин. С кем ей общаться? С другими полицейскими? Но она по уму и способностям превосходит большинство из них. Ей необходим более высокий уровень общения.
— Подойдет, к примеру, преподаватель колледжа или университета.
— Гм. А ты знаешь, куда я хочу сходить в первый уик-энд после нашего возвращения?
— Куда же?
— Пойду к водопаду.
— Почему? — удивилась она.
— Потому что не хочу оставаться заложником того, что там произошло. Это сходно с желанием снова сесть на лошадь после падения. Там так красиво. Мне хочется иметь возможность снова наслаждаться этой красотой. Может быть, если я пойду туда, моя душа успокоится и ее не будет тревожить видение тонущего ребенка.
— Если это поможет, тогда я — за. В твоих снах мы все были жертвами водопада. Кстати, если речь зашла о реке, — ты обещал отвезти меня на рыбалку.
— Вам представится такая возможность, миссис Смит. Может быть, Тони отвезет нас куда-нибудь в тихое местечко на своем «роллс-ройсе». Машина теперь на год в распоряжении Буффолино. Намек принимаешь? Нам следует уложить вещи: мы завтра уезжаем.
— Намек принимаю, но не такой. Я совсем не думала о подготовке к отъезду.
— А какой же план созрел в этой хорошенькой, умненькой головке?
— Мне бы хотелось отметить наш последний вечер в Париже, покупку картины, которую ты поймешь и оценишь, и может быть, праздничным фейерверком вспыхнут в нас искры нашей любви.
