Людовик, прищурившись, всматривался в лицо молодого офицера.
– Я имею честь разговаривать с герцогом де Шуазелем?
– Да, сир.
– Вы славный молодой человек, весь в отца.
– Благодарю вас, сир. А теперь поспешите! Нельзя терять времени!
– Ступайте! Немедленно! – Я подтолкнула Людовика к окну. – Я передам вам Луи-Шарля после того, как вы вылезете в окно.
– Но…
– Не раздумывайте. Может быть, это ваш последний шанс спастись.
– Но… солдаты… Национальная гвардия…
– Они не сумеют догнать нас, сир. Наши кони быстры, как ветер.
– Но ведь они наверняка поднимут тревогу и станут стрелять в нас.
– Это риск, на который нам придется пойти. Но мы захватим их врасплох. Мы скроемся в темноте до того, как они успеют прицелиться.
Я довольно невежливо подталкивала Людовика в спину, и он уже поставил одну ногу на подоконник.
– А как же вы? – вдруг спросил он, поворачиваясь и глядя на меня. В его глазах не было любви, одно только безмерное удивление и растерянность.
Я в нетерпении покачала головой.
– Моя судьба не имеет никакого значения. В отличие от вас. От вас и Луи-Шарля. Кроме того, – с горечью добавила я, – на самом деле им нужна только я. Та, которую они ненавидят всей душой.
Снизу, из переулка, донесся свист. Это сигнал, решила я.
– Поспешите, сир. Поспешите!
Людовик начал было карабкаться на подоконник, потом остановился.
– Нет, – негромко пробормотал он и стал спускаться назад в комнату.
Я знала, что он боится высоты, но какое же неподходящее время он выбрал для демонстрации своих страхов!
– Ступайте! – воскликнула я так громко, как только осмеливалась, чтобы не привлечь внимания тех, кто сейчас находился внизу, в лавке. – Не останавливайтесь! Вы еще можете спастись!
– Я не оставлю свою семью.
Мне был прекрасно знаком этот его тон. Когда он так говорил, это значило, что он принял окончательное решение.
Людовик уже стоял на полу спальни, отряхивая свое коричневое пальто.
– Отправляйтесь к генералу Буилле, – обратился он к молодому офицеру, – и передайте ему от моего имени, чтобы он как можно быстрее привел сюда все силы, которыми располагает.
– Но, сир, что, если…
– Скачите к нему!
Когда король отдает приказания, их надо выполнять, а не оспаривать. Растерянный и упавший духом, молодой герцог молча кивнул в знак согласия и начал спускаться в переулок, откуда донесся еще один пронзительный свист.
– Берегите себя! – окликнула я его. – И примите нашу благодарность.
«Два часа, – подумала я. – Имея свежих, быстрых лошадей, по хорошей дороге он сможет вернуться к генералу Буилле и его людям через два часа. Но к тому времени наступит рассвет. Что тогда будет с нами?»
И вдруг, совершенно неожиданно, Людовик протянул ко мне руки и обнял, крепко прижав к своему сердцу. Обычно он крайне редко позволял себе такие жесты по отношению ко мне. Я бессильно привалилась к нему и заплакала.
И мы стали ждать вместе, считая минуты, молясь о том, чтобы генерал Буилле и его люди оказались здесь как можно быстрее. Тем временем в город прибыли дополнительные части солдат и Национальной гвардии, и бурлящая, горланящая толпа затянула ненавистную песенку парижан «Са ira». Деревенские жители принялись стучать палками по стенам лавки, что страшно действовало нам на нервы.
Наступил рассвет, принесший с собой отчетливый цокот копыт. Но всадников оказалось немного, всего двое, это были явно не генерал Буилле со своими людьми. Они галопом подскакали к группе чиновников, стоявших перед нашим домом, и я услышала, как один из кавалеристов громким, командным голосом представился, назвав себя капитаном Ромефом, адъютантом генерала Лафайета. Он сообщил, что привез важные бумаги от Национальной Ассамблеи. Второй всадник тоже был офицером, но он хранил молчание во время вышеупомянутого разговора.
Вновь прибывшие продолжали совещаться с местными чиновниками, а я напряженно раздумывала о том, что два часа давно прошли. Где же генерал Буилле? Он должен появиться с минуты на минуту. Я стояла у окна, глядя вниз, на улицу, нервно сжимая и разжимая кулаки.
Чиновник, который допрашивал нас, обратился к толпе:
– Как вам известно, здесь, среди нас находится Старшее публичное должностное лицо. – Эти его слова были встречены громкими криками. – Его задержали доблестные жители Варенна, так что он не успел бежать за границу. Совершив попытку побега, он продемонстрировал всем, что является подлым предателем, обманувшим доверие французского народа. Я отобрал у него вот этот мушкет.
Чиновник воздел над собой старое ружье Людовика, и толпа снова взревела, на этот раз громче. До меня донеслись крики «Убейте его!» и «Смерть Старшему публичному должностному лицу!»
– Этот враг народа, намеревавшийся причинить вред Франции и Национальной гвардии, арестован по приказу Национальной Ассамблеи. В соответствии с полученным приказом мы препроводим его назад в столицу.
Толпа снова разразилась аплодисментами и приветственными криками. Капитан Ромеф обменялся несколькими словами со своим спутником, и мы услышали, как они поднимаются по ступенькам в нашу комнату. Громкий топот их сапог и бряцание шпаг, цеплявшихся за перила узкой лестницы, эхом отдавались у меня в ушах.
«Пожалуйста, Господи, – взмолилась я про себя. – Сделай так, чтобы сейчас, сию минуту, сюда прибыл генерал Буилле со своими людьми!»
Дверь в комнату с грохотом распахнулась, и в нее вошли двое мужчин. За ними следовал чиновник, который давеча держал перед нами обличительную речь.
– Старшее публичное должностное лицо! – громко провозгласил более высокий из двоих офицеров. – Я прибыл сюда, чтобы арестовать вас и вашу супругу по приказу Национальной Ассамблеи. Вам предлагается собрать свои вещи и немедленно следовать за нами.
– Я буду сопровождать вас в качестве того, кто помог восстановить свободу во Франции, и преданного друга своего народа.
Людовик сделал шаг вперед, чтобы спуститься вместе с мужчинами по лестнице. Не зная, что предпринять и что придумать, чтобы потянуть время, я негромко вскрикнула и повалилась на пол, делая вид, что лишилась чувств.
Возникла небольшая заминка и суматоха. Меня перенесли на кровать, Людовик несколько раз похлопал меня по щекам, дабы привести в чувство, кто-то принес тонизирующие напитки, и в довершение всего откуда-то явился крайне неприятный доктор. Недовольно скривившись и закусив губу, он осмотрел меня и заявил, что я совершенно здорова.
– Она всего лишь упала в обморок от страха, – обратился он к двум посланцам из Парижа. – Все эти аристократы на поверку оказываются никчемными людишками. Малейшие неприятности напрочь выбивают их из колеи.
