Она по-прежнему чувствовала себя пленницей.
Внезапно безудержное желание убежать, любой ценой спастись от того, что ждало ее впереди, нахлынуло на Солейс. Прислонившись к стене, она закрыла руками лицо. «Это какое-то безумие, — подумала девушка. — Зачем я это затеяла? Господи, выйти замуж за Баркли!» Но холодный голос рассудка одержал верх. «Я должна это сделать. Нельзя допустить, чтобы Фултон достался Логану!» Но только в том случае, если она станет женой Баркли, эти земли по праву будут принадлежать ему.
— Дитя мое, с тобой все в порядке?
Перед Солейс стоял отец Дэвис.
Ей хотелось броситься ему на шею, рассказать обо всем, возможно, признаться в том, что она сделала страшную, нелепую ошибку и теперь не знает, как быть, но… девушка не могла.
— Да, — спокойно сказала она, — со мной все отлично. Священник внимательно посмотрел на нее, и она тут же потупила глаза.
— До свадьбы осталась неделя, — сказала Солейс. — Мы должны обвенчаться на Рождество.
— Не делай этого, Солейс! — взмолился отец Дэвис. — Он… ты не понимаешь, что тебя ждет.
Солейс не поднимала глаз.
— Отец мой, я сделала то, о чем вы просили. И теперь каждый день хожу к Питеру.
— Значит, ты видела, что он с ним сделал. Надеюсь, теперь тебе ясно, почему ты не должна выйти за него.
Наконец Солейс подняла на него глаза. В них светилась решимость.
— Я выйду за него.
Ужас и недоверие — вот что увидела она на лице отца Дэвиса.
— Но, Солейс!..
— Вы обещали, — перебила его девушка. — Я решила стать его женой. И сдержу свое слово. Как вы не понимаете, я должна это сделать!
Отец Дэвис тяжело вздохнул.
— Что ж, я не нарушу своего обещания, если это действительно то, чего ты хочешь.
Стиснув его руки, Солейс кивнула.
— Спасибо, отец мой. Священник мягко высвободил руки.
— Остается надеяться, что ты изменишь решение. Подумай хорошенько, дитя мое. — Ласково погладив ее по щеке, отец Дэвис удалился.
Солейс проводила его взглядом. Если б он только знал, сколько она думала об этом! Думала день и ночь! Ей казалось, что это единственная возможность помешать Логану осуществить его план. И опять, словно в насмешку, он как живой встал перед ее глазами.
— Почему, — простонала девушка, — ну почему он убил отца?
Сомнения терзали ее. Опустив голову, Солейс пошла в свою комнату. Она сделала выбор. Вдруг что-то кольнуло ее в сердце. Быстро подняв голову, девушка заметила в полумраке высокого монаха, который внимательно наблюдал за ней.
Она ускорила шаг.
Сидя у окна, Солейс рассеянно смотрела на падающий снег. Мелкие снежинки мягко опускались на землю, словно чьи-то замерзшие слезы. Внезапно девушка вспомнила лицо Логана в тот страшный миг, когда он вонзил меч в сердце ее отца. Как она могла так ошибаться в этом человеке! Она любила Логана так, что ради него с радостью пошла бы на смерть, а он? Чем он отплатил ей? Лучше бы Логан убил ее! Все лучше, чем мучиться так, как сейчас!
Услышав, как открылась и сразу же захлопнулась дверь в ее комнату, Солейс даже не обернулась.
Вдруг перед ней оказался бокал.
С недоумением посмотрев на него, она подняла глаза и увидела Бет.
— Что это? — спросила Солейс.
— То, что избавит тебя от всех печалей и тревог, — тихо ответила Бет.
Солейс взяла бокал дрожащей рукой.
— Все произойдет очень быстро, — продолжала Бет, — ты даже ничего не почувствуешь.
Солейс как завороженная смотрела на бокал, не чувствуя ни удивления, ни гнева. Она словно ожидала чего-то в этом роде.
— Выпей, — сказала Бет, — а я тогда выйду замуж за Баркли, рожу ему сына, который станет законным владельцем Фултона. И все будут счастливы.
Солейс облизнула губы. Багрово-алая жидкость в бокале манила ее, обещая долгожданный покой. Но нет! Она не имеет права! Не может бросить своих людей! Кто тогда позаботится о них, Бет? Бокал опрокинулся, и алая жидкость пролилась ей на колени.
— Не могу, — прошептала Солейс.
— Но почему? Дурочка, у тебя нет другого выхода!
— Убить себя — это не выход.
— Что ж, тогда это придется сделать кому-то другому. С этими словами Бет вышла.
В ту ночь Солейс долго не могла сомкнуть глаз. Только под утро она уснула тревожным сном. Мерцающие, как жидкое серебро, глаза Логана вспыхивали и гасли в темноте. То ей слышался его низкий, волнующий смех, то чудилось его жаркое дыхание, и девушка беспокойно вздрагивала. Но стоило Солейс сомкнуть усталые глаза, как чьи-то нежные руки вновь касались ее. Она беспокойно вздрагивала, испуганно приподнималась и вновь забывалась тяжелым сном.
На следующее утро девушка ходила по замку как зачарованная. Какая-то странная серая пелена висела у нее перед глазами. Она не понимала, что с ней происходит. Все было будто во сне. Вдруг Солейс оказалась в церкви. Стоя на коленях перед статуей Пресвятой Девы, она отчаянно молила заступницу указать, каким путем ей идти.
Дрожа от рыданий, девушка не сразу почувствовала, как чья-то рука легла ей на плечо. Подняв залитые слезами глаза, она с трудом узнала доброе лицо отца Дэвиса.
— Солейс, — растерянно прошептал он, увидев ее искаженное болью лицо, — что случилось?
— Отец мой, не знаю… кажется, я не смогу через это пройти.
Священник нахмурился.
— Послушай, девочка, ты должна выйти за Баркли, — вдруг торопливо прошептал он.
— Что?!
— Для тебя это самое лучшее. Я… подумал и решил, что был несправедлив к барону…
— Но…
— Уверен, он станет тебе чудесным мужем. — Отец Дэвис осторожно смахнул слезу со щеки Солейс. — Поверь, девочка, ты все решила правильно.
Ободряюще похлопав ее по руке, священник пошел к дверям.
Солейс, открыв от удивления рот, проводила его взглядом. Как это удалось Баркли? Может, отца Дэвиса запугали? Так ничего и не поняв, она вновь вернулась к молитве.
Фултон был переполнен монахами. Солейс постоянно встречала закутанные в плащ унылые фигуры. До свадьбы оставался всего один день. В поисках уединения девушка отправилась на самый верх крепостной стены. Пронзительный ветер сорвал с нее капюшон, разметал волосы, проник под одежду.
Промерзшая за ночь земля была покрыта снегом. Поля опустели. «Завтра все будет кончено, — подумала девушка. — Как отреагирует Баркли, выяснив в первую брачную ночь, что я уже не девственница? Может, перережет мне горло?»
Мысли ее устремились к Логану. Интересно, где он сейчас? Отказался ли наконец от своей безумной затеи вернуть Фултон? Вспоминает ли о ней?
