Правда ли это? Неужели у Эдгара и Эвис все это время был роман? Любит ли он Эвис?
Эмили шла по комнатам первого этажа словно сомнамбула. Эдгара нигде не было. Она стала подниматься по лестнице, голова ее раскалывалась, сердце разрывалось.
Она должна уехать отсюда. Вот и все, что Эмили понимала. Должна уехать.
Эмили постучала в дверь и услышала низкий голос:
— Войдите.
Эдгар стоял, вытирая лицо полотенцем. Он был обнажен до талии. На одно безумное мгновение возникло страстное желание броситься в его объятия, умолять его сказать, что все это неправда.
Эмили взяла себя в руки, глядя, как знакомая насмешливая ухмылка скрыла чувства Эдгара.
— Доброе утро, дорогая. Чем я обязан удовольствию видеть вас?
Она молча смотрела на мужа.
— Говорите же, миссис Эшленд. Я должен успеть к приходу «Красавицы», чтобы проследить, загрузил ли Бен все тюки с хлопком.
— И попрощаться с Эвис? Он поднял черную бровь:
— Жалеешь об отъезде Эвис, дорогая? Я могу поклясться, что вы друг друга не особенно любите.
— Почему она уехала, Эдгар? — спросила Эмили. Он задумчиво погладил усы, глаза его прищурились.
— Разве ты не знаешь, дорогая?
— Нет! Перестань играть со мной в эти игры, Эдгар! Скажи мне!
Муж как-то странно посмотрел на нее, затем вздохнул и подошел к шкафу. Открыл дверцы и наклонился, выбирая сорочку. До Эмили донесся приглушенный ответ:
— Нет.
Холод охватил ее, когда она смотрела, как Эдгар надевает сорочку. Он подошел к ней и прикоснулся к ее волосам, пригладил выбившийся локон.
— Ты такая красивая, дорогая, когда свет играет в твоих волосах, — прошептал он. — Что это? Ты дрожишь, как озябший котенок! — И привлек ее к себе.
Эмили хотелось оттолкнуть его прочь и проклинать его за то, что он лежал в постели с другой женщиной. Но ее охватили слабость и щемящая нежность.
Она почувствовала его губы у своего виска. Его руки гладили ее спину, согревали.
— Дорогая, позволь, я отведу тебя в постель и буду обнимать, пока не перестанешь дрожать.
Его слова ее растрогали; слезы навернулись ей на глаза. Она расслабилась и позволила ему отвести себя к кровати. Потом вспомнила и замерла.
Постель! Та самая постель, которую он делил с экономкой!
— А как же Эвис? — И Эмили оттолкнула мужа. Эдгар нахмурился.
— Забудь о ней.
— Нет! Не могу! И не хочу! Как ты смеешь обнимать меня, если я тебе совершенно безразлична!
Последовало долгое молчание. Эдгар ничего не отрицал, а стоял и озадаченно смотрел на нее.
— Ты так считаешь, дорогая?
— Да! Я хочу уехать назад в Хьюстон! Эдгар, отпусти меня.
Лицо его было мрачным. Эдгар подошел к двери и открыл ее.
— Пожалуйста, мадам, вы можете бежать! Но оставьте ребенка.
Глава 9
25 декабря 1841 года
Стояла мягкая рождественская погода. Эмили гуляла возле дома. В последние дни она испытывала все растущее беспокойство, ведь скоро ей рожать.
Ребенок редко шевелился в последнее время, словно набирался сил перед появлением на свет. Все было готово к его приходу; Ибен смастерил колыбель, которая стояла в комнате Эмили, а Холли помогла сшить одежду для младенца.
Это Рождество будет отмечаться скромно, печально подумала Эмили. У нее совсем не было сил на подготовку праздника: в последнее время ей с трудом удавалось проследить, чтобы слуги выполняли повседневную работу. Кроме того, что праздновать? Отношения с Эдгаром после отъезда миссис Жеруар оставались холодными, как северный техасский ветер. Эмили приняла его отказ прокомментировать отношения с экономкой как признание вины. А любая проявленная им учтивость явно относилась к ребенку.
Ей продолжали сниться кошмары о Гонсалесе, и Эмили часто просыпалась в слезах среди ночи. Каждый раз она дрожала от ужаса и едва сдерживалась, чтобы не побежать в соседнюю комнату в объятия Эдгара.
Она не хотела, чтобы этот кошмар стал явью, не хотела умереть и оставить новорожденного мужу. Эмили уже ощущала свое родство с новой жизнью в себе. Эдгар ее ненавидит; Мария стала врагом. Но ребенок был ее кровью и плотью и будет любить свою мать.
— Доброе утро, Эмили!
Она обернулась и увидела Марию, спускающуюся с холма. Эмили подождала ее, пораженная тем, что девушка так любезно с ней заговорила.
— С Рождеством, Мария!
— Дэвид хочет, чтобы вы вернулись в дом, — довольно угрюмо сказала Мария. — Он приготовил грог и хочет, чтобы мы пели рождественские песни, которые я научилась играть.
Эмили улыбнулась. Милый Дэвид! Он изо всех сил старается всех помирить и развеселить.
— Я рада видеть, что вы с Дэвидом такие добрые друзья, Мария.
— Не вас нужно за это благодарить, миссис Эшленд! — высокомерно ответила мексиканка, глядя на дорогу, ведущую к Бразос-Бенду.
Эмили устало вздохнула.
— Мария, поверь, у меня нет никаких видов на Дэвида. Все, чего я хочу, это уехать отсюда вместе с ребенком. Но видимо, и это невозможно.
— Может быть, и нет, Эмили. Вон едет ваш поклонник.
Эмили обернулась и увидела приближающуюся коляску мистера Райса. Изумление мгновенно сменилось раздражением. «Опять он! Какого черта ему надо?»
Аарон остановил упряжку, снял бобровую шапку и широко улыбнулся им:
— Доброе утро, леди.
— Что вы здесь делаете? — резко спросила Эмили.
— Хочу поздравить Эдгара, — насмешливо ответил он.
— Чепуха!
Аарон ничуть не смутился, обаятельно улыбаясь, спросил:
— Могу я предложить дамам подвезти их назад к дому?
Эмили прикусила губу и холодно оглядела его. Несмотря на недовольство приездом незваного гостя, она едва не рассмеялась при виде его безвкусного наряда. На нем были алый бархатный сюртук, отделанный по краю атласной золотой тесьмой, полосатые черно-белые брюки, белая сорочка с оборками и кричащий зелено-золотистый галстук-бабочка из тафты. Мария сделала шаг вперед.
— Ваша коляска слишком мала, сеньор. Мы все не поместимся. — Она ядовито улыбнулась Эмили. — Но я уверена, что сеньора Эшленд с удовольствием прокатится с вами.
Эмили посмотрела на нее осуждающе. Иногда эта девица ведет себя как маленькая примадонна! Мария дерзко продолжала:
— Или тебя, Эмили, мучит чувство дины?
Эмили стиснула зубы и, поддавшись на ее провокацию, села в коляску.
Аарон торжествующе рассмеялся и крикнул Марии:
