Илай схватил Адларика за рубашку и отшвырнул к массивной балке, подпирающей выбеленный потолок. Адларик врезался в колонну спиной и вскрикнул. Мне даже показалось, что хрустнули его кости. Белые хлопья краски, как крупные снежинки, посыпались на их головы. Стены старинного здания дрогнули. Перегородку между залом и мастерской потолка до пола расчертила глубокая трещина. Илай подлетел к Адларику и, прижимая к столбу, сдавил его широкую шею. Вены на лице Адларика вспухли, словно корявые ветки. Он неожиданно собрал с пола стеклянную пыль и швырнул в лицо Илаю.
Илай издал гортанный звук, от которого у меня застыла кровь, и отшатнулся назад. Воспользовавшись этим, Адларик подобрал с пола серповидный кусок разбитого стекла и не спеша подошел к нему. Он смеялся. Стоял напротив и смеялся, а его мерзкий хохот отдавался у меня в голове. Он схватил Илая за волосы и пяткой пнул в живот. Илай упал на колени, словно слепой котенок.
Серповидный осколок четко повторил контур шеи, когда Адларик прижал его к Илаю. Чувствуя, как желудок скручивается в тугой комок, я подняла дрожащую руку, в которой до сих пор сжимала нож, и он, будто по собственной воле, подался вперёд. Нож яростно просвистел, разрезая воздух, и погрузился в спину Адларика. Тот закричал, безрезультатно пытаясь дотянуться до рукоятки, но она застряла между лопаток.
Я ждала, пока он упадет, но он твердо стоял на ногах, а затем резко развернулся ко мне. Во мне трепыхнулись страх и облегчение одновременно. Илай был в безопасности… пока… Адларик решил разделаться со мной. Я повернулась и побежала. Комната оказалась настолько маленькой, что деваться было некуда. Адларик схватил меня за рукав, я рванула вперед, оставляя в его руках окровавленный клочок.
Я запуталась в нитках стеклянных штор, когда почувствовала, что он схватил меня сзади и толкнул в мастерскую. Я отлетела к печи, выложенной кирпичом, снова сильно ударилась об угол и закашлялась кровью. Я стояла на четвереньках и хватала ртом воздух, словно рыба. В дальнем углу в осколках лежал стеклодув. Его разбитые очки валялись рядом, а седые волосы рассыпались по бетонному полу.
Адларик подошел ко мне, в его груди торчал наконечник ножа, как тогда у Илая. Мутные, словно запотевшее зеркало, глаза ужасающе сузились. Он наклонился ко мне. В этот момент я наконец смогла сделать жадный громкий вдох, заполняя легкие металлическим запахом собственной крови. Оттолкнувшись от пола, я брыкнула ногами, сбивая его. Адларик упал назад, а я откатилась в сторону и вскочила на ноги. Бежать не было смысла. В соседней комнате лежал ослепленный Илай, и наши жизни зависели от меня.
На меня вдруг снизошло ледяное спокойствие. Рассудок прояснился и страх исчез. Я схватила со стены металлический инструмент, похожий на лопат, и, размахнувшись, въехала Адларику по башке, когда он уже поднимался. Височная кость треснула, из раны захлестала кровь, темная, как чернила. Адларик осел, раскинув руки, и не шевелился.
Я отшатнулась назад, выпуская из рук оружие, и облокотилась о боковую стенку печи, закрывая глаза. От нее шел жар, разливаясь по дрожащему телу. Меня колотило так, что казалось, я разорвусь на части. Было невыносимо жарко. Я открыла глаза и закричала, увидев перед собой покореженное лицо Адларика, как будто его вспахал трактор.
Он приоткрыл рот в усмешке, показывая испачканные кровью зубы, и я с ужасам заметила в его руке раскаленный докрасна металлический кол. Его потенциальная траектория была очевидной — он целился в сердце, а движения Адларика не потеряли молниеносности. Я лишь успела дернуться влево, и он вонзил мне его в плечо, пригвоздив к печке, как бабочку булавкой.
Я закричала так, что зазвенело в ушах. Связки засаднило, и голос стих. Из горла доносилось еле слышное шипение. Обжигающая боль затмила всё. Адларик вытащил из печи шипцы, сжал их вместе и занес надо мной.
— Капец тебе! — прохрипел он.
И тут на его голову по обе стороны обрушились руки Илая. Он зажал ее, словно клещами, резко скрутил вбок и затем… одним мощным рывком сорвал с плеч. Мне в лицо брызнула кровь. Обезглавленное тело упало под ноги. Я всхлипнула, но старалась не закричать, сжимая челюсти. Все тело тряслось и болело. Сильнее всего боль пульсировала в плече. В ногах больше не осталось сил, но кочерга, торчащая во мне, не давала двинуться.
— Мне нужно вытащить эту штуку, — словно извиняясь, проговорил Илай. Я закрыла глаза, сделала глубокий вдох, до онемения сжала зубы и кивнула.
Новая резкая боль ворвалась в плечо, но потом стала стихать. Я сползла по стенке вниз, села прямо на осколки и обхватила себя одной рукой. Вторая лежала на полу, словно кусок резинового шланга. Илай опустился напротив. Его лицо, как и он сам, было покрыто резаными ранами, губа рассечена, а белки напоминали ягоды красной смородины с кровавыми прожилками. Из глаз Илая, вымывая осколки, текли красные слезы.
Я уронила голову вниз и заплакала.
— Всё хорошо, — проговорил он хрипло. — Всё позади.
Я подняла голову, бросая беглый взгляд на обезглавленное тело.
— Кто они? Почему хотели нас убить?
Илай устало покачал головой.
— Не знаю. Но кто-то приложил огромные усилия, чтобы это осуществить. Адларик — один из лучших бойцов. Он никогда не появлялся просто так.
— Значит, вместо них еще придут другие?! — меня ужасно трясло.
— Увы. Но мы будем готовы, — сказал Илай уверенно.
Он поднялся, опираясь на колено, и огляделся вокруг.
— Нужно прибраться.
Я посмотрела на труп и ощутила подступающую тошноту…
— Мне повезло, что Луиджи специализируется на крупных заказах, — Илай подтолкнул чугунной дверцей черный ботинок и закрыл печь. — Температура как в крематории, и даже, если точнее, на пятьсот градусов выше. От них даже пыли не останется.
Я, едва держась на ногах, подошла к лежащему старику. Он дышал.
— С ним всё будет в порядке, — заверил Илай, доставая у него из нагрудного кармана ручку, и… выписал чек. Я ошарашенно смотрела на сумму.
— Мы разгромили его мастерскую и недели тяжелой работы, — сказал Илай, закладывая сложенный вдвое чек обратно в карман.
Илай взял со стола завернутый в белую бумагу предмет, размером с высокую напольную вазу, и мы поспешили покинуть лавку стеклодува.
На улице было темно. Солнце давно село, отдавая пост ярким огням фонарей. Темнота работала на нас, и мы могли без пристального внимания поймать водное такси. Водитель сначала не рассмотрел нас, а когда увидел, замотал головой, отказываясь везти — до появления нескольких цветных купюр. После этого он живо закивал и помог мне спуститься в лодку. В его глазах не осталось даже интереса. Притворимся, что это Хэллоуин.
Лодка громко тарахтела, почти в унисон с моими зубами. Мне было и холодно, и жарко одновременно. Очень страшно. Я откинулась назад, на потертую спинку, и уткнулась носом в плечо. Илай сидел справа и смотрел то ли на меня, то ли сквозь меня. Уже успевшие стать родными, глаза Илая устало поблескивали в темноте. Только засохшие кровавые следы на щеках напоминали о сражении. Его раны уже затянулись, как, я теперь знала, это происходит у туатов. Он положил руку рядом с моей и прочертил пальцами, повторяя контур ладони. Наши руки потянулись навстречу друг другу и застыли в считанных миллиметрах, как будто между ними легло невидимое стекло.
